Потерянные слова - [3]

— Они возвращаются в ячейки. И если информации о них недостаточно, мы потом выбрасываем листочки.

— Но ведь слова могут забыться, если не попадут в Словарь.

Папа склонил голову набок и посмотрел на меня так, будто я сказала что-то важное.

— Да, могут.

Так я выяснила, как выбрасывают слова, поэтому аккуратно сложила bondmaid и спрятала в карман платья.

Секунду спустя под стол заглянул папа.

— Ну, беги, Эсме! Лиззи ждет тебя.

Я посмотрела сквозь все ножки — стульев, столов, людей — и увидела юную служанку Мюррея. Она стояла в проеме двери. Длинное платье было туго повязано на поясе, но сверху и снизу все равно оставалось слишком много ткани. Лиззи жаловалась мне, что ей еще расти и расти, пока платье станет впору. Когда я смотрела на нее снизу вверх из-под стола, мне казалось, что она одета в маскарадный костюм. Я проползла между всеми ножками и бросилась к ней.

— В следующий раз заходи и ищи меня. Так веселее! — предложила я ей.

— Там мне не место, — она взяла меня за руку и повела к большому ясеню.

— А где твое место?

Она нахмурилась и пожала плечами.

— Наверное, в комнате наверху. На кухне, когда я помогаю миссис Баллард, а когда не надо помогать, то и там мне не место. В церкви Святой Марии Магдалины по воскресеньям.

— И это все?

— Еще в саду, когда я за тобой присматриваю, чтобы мы не путались под ногами у миссис Би. И все чаще и чаще на Крытом рынке, потому что у нее болят колени.

— Ты всегда жила в Саннисайде? — спросила я.

— Нет, не всегда, — Лиззи взглянула на меня, и я заметила, что ее улыбка исчезла.

— А где ты была?

— С матушкой и со всеми нашими малявками.

— Кто такие малявки?

— Дети.

— Как я?

— Как ты, Эссимей.

— Они умерли?

— Только матушка умерла, а малышей забрали. Не знаю куда. Они были слишком маленькие для прислуживания.

— Что такое прислуживание?

— Ты перестанешь задавать свои вопросы? — Лиззи подхватила меня под мышки и стала кружить до тех пор, пока у нас обеих не закружилась голова и мы не упали на траву.

— А где мое место? — спросила я, переведя дух.

— Я думаю, в Скриппи, с твоим отцом. В саду, в моей комнате и на табурете в кухне.

— А дома?

— И дома, конечно. Хотя, мне кажется, ты проводишь больше времени здесь, чем там.

— Но у меня нет воскресного места, как у тебя, — сказала я.

— И у тебя есть, — Лиззи снова нахмурилась. — В церкви Святого Варнавы.

— Мы туда редко ходим. Папа всегда приносит с собой какую-нибудь книжку. Поставит ее перед псалмами и читает, вместо того чтобы петь. — Я рассмеялась, вспомнив, как папа беззвучно открывает и закрывает рот, подражая прихожанам.

— Ничего смешного, Эссимей! — Лиззи нащупала крестик, который носила под одеждой. Я испугалась, что она подумает о папе плохо.

— Это потому, что Лили умерла, — объяснила я.

Хмурое лицо Лиззи стало грустным, и это мне тоже не понравилось.

— Он говорит, что я сама должна принять решение, верить ли мне в Господа и Небеса, поэтому мы и ходим в церковь, — Лиззи расслабилась, и я решила вернуться к более легкой теме. — Мое самое любимое место в Саннисайде — это Скрипторий. Потом — твоя комната. Потом — кухня, особенно когда миссис Баллард печет пятнистые лепешки.

— Ты такая смешная, Эссимей. Это фруктовые лепешки, а пятнышки — это изюм.

Папа говорил, что Лиззи — еще сама ребенок. Я тоже это заметила, когда он с ней разговаривал. Лиззи стояла так тихо, как могла, сцепив руки, чтобы они у нее не ерзали, и со всем соглашалась, молча кивая головой. Похоже, она побаивалась его, как и я доктора Мюррея, но, как только папа уходил, Лиззи косилась на меня и подмигивала.

Мы лежали на траве, и мир все еще кружился перед глазами. Внезапно Лиззи протянула руку и вытащила из-за моего уха цветок. Как волшебница.

— У меня есть секрет, — заявила я.

— Какой, моя капустка?

— Здесь не скажу. Он может улететь.

Мы на цыпочках пробрались через кухню к узкой лестнице, ведущей в комнату Лиззи. Миссис Баллард нагнулась над мучным мешком в кладовой, и я видела только ее большой зад, прикрытый складками темно-синей юбки. Если бы она нас заметила, то наверняка придумала бы для Лиззи какое-нибудь поручение, и моему секрету пришлось бы подождать. Я приложила палец к губам, но еле сдержалась, чтобы не захихикать. Лиззи схватила меня костлявыми руками и потащила вверх по лестнице.

В комнате было холодно. Лиззи стянула покрывало с кровати и постелила его на голый пол, как коврик. Мне стало интересно, были ли в соседней комнате дети Мюрреев. За стеной находилась детская, и мы иногда слышали плач маленького Джоуэтта, но обычно он плакал недолго, потому что миссис Мюррей или кто-то из старших детей сразу же приходили к нему. Прислонившись к стене, я услышала, как малыш просыпается — оттуда доносилось тихое гуление, еще не превратившееся в слова. Я представила, как он открывает глаза и понимает, что рядом никого нет. Джоуэтт сначала захныкал, а потом стал реветь. В этот раз к нему пришла Хильда. Когда плач затих, я узнала ее по звонкому голосу. Хильде было тринадцать, как и Лиззи. Ее младшие сестры, Элси и Росфрит, вечно ходили за ней по пятам. Усаживаясь на покрывало вместе с Лиззи, я представила, как девочки за стеной делают то же самое. Интересно, в какую игру они бы сыграли?