Потерянные - [18]

— Он умер. Покончил с собой. Завтра в одиннадцать похороны.

Денис молчал. Никакой реакции. Кира раздраженно подула в трубку — может, связь прервалась?

— Денис! — громко позвала она. — Ты меня слышишь?

Неожиданно тишину разорвал резкий женский голос.

— Денька! Очнись! Опять нажрался, сволочь! Чтоб ты сдох!

Кира слушала и не верила своим ушам. Респектабельный Денис на дорогущем джипе — и пьющий, опустившийся человек, на которого орет жена, никак не хотели связываться в ее сознании в один образ.

Послышалась какая-то возня, потом женщина требовательно проговорила в трубку:

— С кем я говорю?

— Добрый вечер. Меня зовут Кира Кузнецова. Мы с вашим мужем вместе учились в институте.

— Это с вами, что ли, он летом ездил? — Голос женщины звучал нервозно и отрывисто.

— Да. С нами еще трое ребят было. И я звоню сказать, что один из них вчера скончался. Леня Казаков.

— Ясно, — без тени сочувствия ответила Денискина жена.

— Вы, пожалуйста, передайте Денису, когда он будет… — Кира замялась, подбирая слово, — в состоянии. Похороны завтра, вынос в одиннадцать. Он знает, где Леня живет. Жил.

— Передам, как проспится, — пообещала жена.

— Спасибо. До свидания.

— Пожалуйста, — женщина бросила трубку.

Кира сидела, вконец расстроенная и растерянная. Мир сошел с ума. Ленька умер. Дэн превратился в алкоголика. Что дальше?

В кухню заглянул Саша.

— Кирюш, все нормально? — обеспокоено спросил он.

— Да, все хорошо.

— Будешь кино смотреть? Я скачал «Заложницу». Помнишь, мы собирались посмотреть? Интересный фильм.

— Нет, Саш, что-то не хочется. Мне еще позвонить надо. Может, потом.

— Ладно, я пока почитаю, — покорно ответил Саша и прикрыл за собой дверь. Какой он все-таки хороший, понимающий. Что бы она без него делала?

Кира вздохнула и позвонила Миле на сотовый, городского не знала. Механический голос уведомил, что номер не обслуживается. «Ладно, перезвоню позже», — решила она и набрала Элкин номер. Если и эта пьяна… Но боялась Кира напрасно. Эля откликнулась сразу же и была совершенно трезвой.

— Да, слушаю, — голос звучал странно. Настороженно и вместе с тем робко.

— Элечка, привет, это Кира.

— А, привет, Кирюха! – Теперь в голосе слышалось облегчение.

— Мне сегодня мама Ленькина звонила. Сказала… в общем, Леня вчера умер.

— Как так – умер?

— Покончил с собой.

— Покончил… А что он сделал? — странно, но скорби и потрясения в интонациях не было. Скорее, какой-то неприличный интерес.

— Я не знаю. Не спросила. Как-то не до того было, — холодновато ответила Кира, не желая сейчас это обсуждать. — Похороны завтра. Если сможешь, подходи к одиннадцати.

Эльвира молчала и шумно дышала в трубку.

— Эля, ты меня слышишь?

— Слышу. Приду.

Было в их разговоре что-то странное. Кто-кто, но Эльвира точно не могла подобным образом отреагировать на смерть друга юности. Кира ждала, что ей придется долго успокаивать подружку, утешать, советовать принять валерьянки, плакать вместе с ней в три ручья. И только вот этого — отчужденности, холода, вроде бы даже равнодушия — она никак не ожидала.

Эльвира, которая терпеть не могла своего имени и всем велела называть ее только Элей или, лучше, Элкой, всегда была чересчур эмоциональна. И ничего не умела скрывать, хотя часто ей это вредило. Иногда люди, которые плохо знали Элку, обижались на прямоту ее суждений и откровенность. А она не понимала — как можно иначе?

Чтобы ходить с Элкой в кино или в театр, надо было иметь железную выдержку. То хохочет на весь зал, как чумная, то рыдает, никого не стесняясь. Такой отзывчивый и благодарный зритель — мечта любого режиссера. Но сидеть с ним рядом в кинозале — суровое испытание. По Элиному лицу можно читать, как по листу бумаги. Все чувства — вот они, напоказ. Любит, ненавидит, презирает, уважает — все с разбегу и в лоб. Началась любовь — весь институт знает. Закончилась — тоже. Правда, чужие тайны Эля хранить умела. Но своих собственных не имела вовсе.

Слыша ее голос по телефону, Кира недоумевала: неужели это она, безбашенная, искренняя, смешливая Элка?

— Эля, — снова неуверенно позвала Кира, — у тебя что-то случилось? Как твой художник?

— Художник? Какой еще…А-а-а, ты про это ничтожество? Не знаю, и знать не хочу!

Вот все и выяснилось. Элка просто в стадии разрыва отношений. Прощай любовь — здравствуй, депрессия! Наверное, еще не вполне осознала, что ей сказала Кира.

— Ладно. Завтра увидимся.

— Подожди, подожди, — поспешно закричала Эля, — ты нашим звонила?

— Звонила, — вздохнула Кира. — У Мили телефон отключен. Дэн пьяный, я все его жене передала.

— Дэн пьяный? — В голосе Элки прорезались прежние живые эмоции.

— Сама удивляюсь. Миле попробую позже позвонить. Ты тоже звони — вдруг дозвонишься.

Кира устала. От диалога с женой Дениса, от непонятного разговора с Элей, от необходимости несколько раз произносить страшные слова про Леню — вообще от всего. Хотелось отключить телефон и принять ванну. Не душ, а именно ванну. И пены побольше. Но они с Сашей два года назад установили душевую кабину.

— Пока. — Эля снова забралась в свой кокон. — До завтра.

Кира побрела в ванную. Сняла с лица косметику. Включила воду погорячее и забралась внутрь кабины. Согреться никак не удавалось, она мелко дрожала под струями горячей воды. Может, простыла, температура поднимается?.. Однако дело было не в болезни, и Кира отлично это понимала. Что-то чудное происходило в жизни: с ней самой, с друзьями. Но думать об этом сейчас не было сил.