Потерянные - [51]

* * *

— Она приходит в себя! — далекий голос Филиппа.

Тиса медленно открыла глаза. И обнаружила себя лежащей на деревянном настиле мостка. Над ней склонился Витер, с его щек и черных широких бровей стекала вода. За ним мутным полукольцом возвышались фигуры людей. Вэйн, Марика, Тонечка и другие… Выражения лиц смазывались.

— Тиса Лазаровна, вы в безопасности, — сказал старшина.

— Я сейчас… встану, — прошептала Тиса. Но максимум, что у нее получилось, это слегка приподнять голову, чтобы после сразу ее откинуть. Вокруг толпились люди. Тиса почувствовала досаду. Теперь весь Увег будет судачить, как дочь капитана Лазара чуть не «утопла» в озере.

— У нее ледяные руки, — ахнула Тамара Горчак.

— Продрогла бедняжка, надо ее согреть, — добавила Тонечка.

— На, выпей, девочка, — Климыч вынул из-за пазухи фляжку и протянул Тисе.

Сделав два горьких глотка, Тиса почувствовала, как в животе загорелся огонь.

Нестор Обло снял с себя плащ. Множество рук укутали девушку в него и отнесли в коляску. Тиса закрыла глаза, чувствуя, как веки тяжелеют с каждой секундой. Марика и Тамара Горчак продолжали говорить. Судя по всему, вторая взяла на себя ответственность доставить ее к отцу. Отец. Тиса представила, как он подосадует, когда ее привезут в таком виде. Непутевая дочь снова не дает покоя.

— Я сяду на козлы. Пойдешь пешком. Женщинам и так мало места, — голос Витера откуда-то справа.

Люди еще что-то говорили, но слов уже было не разобрать. Тису снова поглотила тьма…

Она очнулась, когда Витер внес ее в лечебный корпус. Марика и Тамара Горчак помогли уложить ее на койку за ширмой. Тиса увидела испуганное лицо лекаря:

— Тиса, дочка! Что случилось? — Агап потрогал ее лоб ладонью. Девушке она показалась холодной.

Тиса впервые порадовалась словоохотливости Тамары Горчак, сама она не в силах была на такой подвиг. Она сейчас не то, что говорить связно, думать не может.

— С этим мы справимся, — уже спокойней заговорил старик. — Снимите с нее мокрое, — приказал он. — Глафира, неси мой халат. Старшина, вы можете подождать за дверями.

Лекарь заставил Тису выпить кружку горячей настойки. Затем натер ей шею, спину и икры разогревающей мазью. Женщины переодели девушку в халат, не обращая внимания на ее слабое: «я сама». Под головой появилась подушка, а на коленях плед и знакомая шкура. Этого показалось мало, Тису колотил озноб. Марика присела рядом и взяла ее за руку. Прибежала Камилла. Кухарка не переставала охать и причитать, как несушка, обнаружившая кражу яиц, пока Агап не уверил, что все будет с девушкой хорошо. Тиса услышала шаги и голос отца. Через минуту Войнова увидела над собой его бледное лицо, наполненные тревогой глаза, две складки морщин меж бровей казались глубже обычного. Неужели она так плохо выглядит? Томара Горчак в который раз начала историю о том, что случилось на озере. Отец слушал и хмурился.

— Так потом, Лазар Митрич, все услышали плеск воды. Стоял такой туман, что не все сначала поняли в чем дело.

— Тиса упала в воду! — добавила Марика.

— Когда поняли, мужчины, кто помоложе, в воду попрыгали. Ныряли. Думали, уже потеряли вашу дочь.

Витер взял за плечи женщину:

— Ну, не надо так мрачно, Тамар Санна. Все ведь обошлось.

— В этом ваша заслуга, старшина. Вы спасли бедняжку.

Марика хотела что-то добавить, но отец перевел полный признательности взгляд на старшину и сказал:

— Спасибо, Витер!

— Это был мой долг, капитан.

— Что теперь, Агап?

Старик сложил ладони перед собой.

— Самое страшное позади, капитан. Главное, девочка жива. А с застудой будем бороться. Сегодня попарим ее с веником, натрем хорошенько жиром. У меня и не такие выздоравливали, вона, Мишка Лопатков так в полынью зимой провалился. Выходил. Но девочке нужен покой. Абсолютный. Нет ничего более целебного, чем сон.

В подтверждение слов лекаря, Тиса почувствовала, что согревается. И проваливается в сон.

— Всех прошу удалиться, — повторил Агап для непонятливых.

Глава 16 Горечь ромашек

Через пару дней лечения и изоляции в лечебном корпусе, Тиса наконец почувствовала себя настолько хорошо, чтобы попроситься у Агапа домой. На что старик проворчал: ишь еще ноги еле таскает, уже домой. И не отпустил. Пререкаться не было сил. Сам старик дома не засиделся и поехал в лавку, оставив Тису на попечение Глафиры. Глафира принесла обед: тарелку ячменного супа, салат из пареной репы, пару вареных яиц и краюху хлеба.

— Агап Фомич наказал, чтобы все съела. Давай, голубка, чего ложку поласкаешь-то? — Глафира так и простояла над душой, пока Тиса не съела больше половины обеда.

Девушка опустилась в подушки:

— Все, больше не могу.

— Ладно уж, — смирилась Глафира и унесла поднос.

Тиса уснула. И проснулась на закате. Да так и лежала, глядя на розово-лиловое небо, пока взгляд не упал на яблоки, рассыпанные на подоконнике. Поднявшись, Тиса на слабых ногах подошла к окну и откусила ярко-красное яблоко, чувствуя чуть ли не наслаждение от сока на языке.

— Проснулась, голубка, — появилась Глафира. — Ты ходить-то не усердствуй больно.

— Спасибо за яблоки, — поблагодарила Тиса.

— Какие яблоки? Я не приносила яблок. Где ты их взяла?

— На подоконнике.