Потерянные души - [46]

Бейнс покачал головой. Шеф сказал:

— Помню, несколько недель назад я присутствовал на игре, когда какие-то ребята под трибуной облили кошку бензином и подожгли. Кошка выбежала прямо на поле. Она сдохла от ожогов, но слышали бы вы болельщиков на трибунах, когда кошка металась по полю, будто пылающая шутиха. Все сочли это на редкость потешным. Команда противников называлась «Дикие коты».

Бейнс чмокнул губами. Складка жира нависала над поясом его брюк.

— Знаете, — сказал мэр, — пятнадцать лет назад Оуэнсборо предложили на выбор постройку либо нового штатного колледжа, либо новой штатной тюрьмы. Они предпочли тюрьму. Думаю, это кое о чем говорит. — С этими словами мэр извлек из своего мимического репертуара выражение озадаченности, повернулся и сказал: — Для затравки начнем с этого. — И написал на доске: «Оуэнсборо».

Когда он обернулся, на носу у него виднелась черточка мела. В рубашке для гольфа и красных штанах он напомнил мне Бинга Кросби[12] в специальной рождественской программе.

Он положил мелок.

— Я ценю, что вы посетили нас, Рональд. Я тут не для того, чтобы защищать Кайла. Просто хочу, чтобы вы не делали чересчур поспешных выводов, но заглянули дальше, за то, что кажется очевидным… — Голос мэра прервался. — В наших руках будущее паренька, и если мы об этом забудем… Если он виновен, то так тому и быть, но давайте сначала рассмотрим все факты — вот и все, что я хочу сказать. Ради нас всех… — Он говорил, будто проповедник с кафедры. Бейнс кивнул. Мэр продолжал: — Откровенно говоря, мне кажется, что, зазвав вас сюда, мы обязаны угостить вас обедом, Рональд. Вы проголодались? Так позвольте пригласить вас!

Все тело Бейнса всколыхнулось, когда он шевельнулся. Лицо расплылось в улыбке.

— Я, пожалуй, поймаю вас на слове.

Он расставил ноги, прежде чем встать, направив свой вес в нужном направлении, затем поднялся с легкостью, которой обладают некоторые толстяки. Мне вспомнились одетые в юбочки бегемоты из мультфильмов.

Стоя там и собираясь уйти, я поймал себя на том, что почти верю в участие оуэнсборовских игроков в убийстве Черил. Такой силой внушения обладал мэр. И воображение нарисовало мне кольцо ребят с сосредоточенными, полными страха и ужаса лицами, и нож, который они передают друг другу, и каждый совершает то, что должен совершить, снимая вину в ее смерти с кого-то конкретного, вонзая нож в тело Черил Карпентер в жутком ритуале.

Глава 23

Всю ночь я просидел у себя на кухне. Я оставил сообщение на автоответчике Лойс. Она не сняла трубку. Когда я закрывал глаза, то продолжал видеть эти фотографии Черил Карпентер — серый разбухший торс, странный выбеленный цвет ран. Будто и не человеческая плоть, совсем нет. Я видел в супермаркете банки с цельными рыбинами в маринаде, и всегда казалось, что их тело вот-вот расползется хлопьями. Вот такой она и представлялась мне в моем воображении.

Я поднялся, сварил кофе, а потом встал на холоде у задней двери, чтобы отогнать сон, отгородиться от этих образов. И все время прикидывал, действительно ли мэру удалось убедить Бейнса. Ведь в любом случае Бейнс доберется до Кайла. Но с другой стороны, я, возможно, никогда не понимал Кайла, или мэра, или решимости, которая таится в таких людях.

Зазвонил телефон в гостиной. Я ожидал услышать Лойс. Но это был мэр. По его голосу я понял, что он меня проверяет. Он сказал с фальшивым смехом:

— Черт, этот Бейнс здоров жрать. Я только-только с ним разделался. Ты спасся от изжоги. Придется месяц грызть сельдерей, только чтобы уравновесить этот обед.

Я сказал без обиняков:

— Где это кончится, мэр?

— Думаю, уже кончилось.

Я перевел дух.

— Как вы держитесь ночью, мэр? Откуда берется эта интуиция выживания? Как вы заглядываете в людские души?

Мэр усмехнулся:

— По-моему, Лоренс, ты приписываешь мне слишком много. — Затем его голос стал ровным. — Я просто торговец машинами, Лоренс, всего лишь торговец машинами, старающийся удержаться на плаву.

— Можно задать вам вопрос, мэр?

— Какой?

— Кто, по-вашему, убил Черил Карпентер?

— Ставлю на Оуэнсборо, пока кто-нибудь не докажет обратного.

Передача началась в четверть седьмого утра, когда еще было темно, с изображения джонсоновской фермы, с теней, движущихся внутри дома. К восходу солнца телеоператоры навели телеобъектив на дом, и жизнь Джонсонов медленно проявлялась, будто поляроидный снимок.

В прямом эфире я следил, как Кайл вышел, упрятанный в университетскую куртку, так что лицо его оставалось невидимым, и сел в машину Эрла. И тут я понял, что Кайл обрел ауру мифологического персонажа, стал одной из тех знаменитых (в том числе, печально знаменитых) фигур, которые избегают объектива камеры, вроде политиков или гангстеров, кинозвезд или убийц.

Разумеется, они фиксировали внимание на Кайле как на главном подозреваемом. А как иначе? Его молчание на протяжении первых часов расследования придало ему еще больше загадочности.

Голос за кадром говорил о стремительном взлете Кайла к славе, снова и снова перемежая кадры матча на окраине индустриального Гэри с кадрами амишей — дешевое сопоставление разных образов жизни на берегах одного озера. Затем они пустили кадры о собрании в поддержку команды, которые я уже видел: долгое панорамирование по школьным коридорам, чтобы внезапно ворваться в зал, а там — раскрашенные лица язычников, вой и топот, пирамида из тел девиц-болельщиц, а сверху — их лидер, Черил, с расставленными стройными ногами, так что можно видеть ее трусики, и все это — под гром оркестра.