Потерянная морозная девочка - [28]

— Джек, стой, — прерываю я, ища бледную снежную фигуру, которая шпионила за мной. Дорога прежняя, ничего не движется. — Что-то следило за мной. Существует заговор против тебя.

— Заговор? — он оборачивается, изучая тени, маленькие частицы льда танцуют в воздухе вокруг него, отблескивая золотом под уличным фонарем. — Расскажи больше! — он выглядит восхищенным.

— Майская Королева и кто-то еще. Я не знаю. Они пытаются избавиться от тебя…

— Избавиться от меня! Что за восхитительная затея! Я Ледяной Джек, маленькая Сова, они не могут избавиться от меня вот так просто!

— Но они наблюдали за мной, они…

— Сейчас, маленькая Сова, — сказал он. — Это ночь. Это время для магии. Оставь все эти мелкие заботы. Они нисколько не беспокоят меня! Пойдем, я покажу тебе, как сделать этот твой дом более прекрасным местом!

И он делает это. Он меняет мир с каждым сделанным им шагом. С каждым движением зимняя страна чудес, о которой мама рассказывала, кажется, начинает оживать вокруг нас, так что каждый дом становится сверкающим дворцом, каждая улица сметается ослепительной белизной, которая ловит свет звезд и сияет. Джек прыгнул с тротуара к уличному фонарю, над заборами и тонкими, голыми деревьями и от каждого его прикосновения расходится магия. Он широко распахнул глаза и сосредоточился на работе; серебряный дротик брошен копьем зеркально-яркого льда в навесы крыши каждого здания, спирали мигают и блестят. Мои ноги летят за ним, кровь бежит сильнее, холоднее через мои вены, пока я не теряюсь в этом, как и он, замораживая водоемы одним прикосновением пальца, застилая окна мелким бледным кристальным мехом. Я не знаю, как далеко мы ушли — я потеряла путь в реальным мир через некоторое время, так что улицы, которые я топтала всю свою жизнь, оказались за миллион миль далеко. Это его владения, и это мои владения, и это более красиво, чем все, что я могла себе представить.

Ночь становится глубже, тишина вокруг нас, пока мы работаем, не разговаривая, но едины в каждом движении, и я связываюсь с этой магией, трепет гордости проходит через меня, каждый раз, когда он одобрительно смотрит на меня, что я сделала… но постепенно усталость начинает наваливаться. Мы обогнули школу и направились через какие-то общественные сады, и ненадолго я оборачиваюсь, Джек наклонился, его пальцы коснулись щели в теплице, достигнув земли, тонкий налет льда тотчас же забрал жизнь овощей, прижав их к земле. Что-то дрогнуло во мне, память о моих аргументах на колкости Мэллори, и магия разбилась.

— Нет! — протестую я, — Зачем ты это делаешь?

— Это природа, — сказал он, улыбаясь. — Это часть круговорота мира, маленькая Сова.

— Но это жестоко! Это действительно необходимо?

— Как еще мир узнает, что пришло время укрыться от зимы.

Но я вижу свет в его глазах, когда он делает это: ему нравится. Это будто небольшой акт мятежа или злобы. Когда мама говорила о нем, она всегда изображала его таким мудрым и нежным, несмотря на его необычность и вероломство зимы. Я и не представляла, что он может оказаться таким. Я тяжело шагаю, идя за ним к соседней теплице, устремляясь вдоль пик деревянной ограды, мороз каскадом ниспадает от его прикосновений к земле.

Внезапно волнение возникло в темноте в углу сада. Деревья дико зашелестели, и высокая, широкая фигура проступила, вытягиваясь в полный рост. Он почти так же высок, как и верхушка крыши сада, я в шоке наблюдаю, как он разворачивается… он должно быть не меньше семи футов высотой.

— Джек! — гаркнул он, его голос твердый, как гранит.

Я узнаю этот голос. Я делаю шаг назад, пытаясь спрятать свое оцепенение, а Джек спрыгивает с забора.

— Ах, надоел, — сказал Джек, вставая в полный рост, все еще выглядя карликом в сравнении с мужчиной. — Что на этот раз, ты старый брюзга? — он стоит прямо, широко расставив ноги, и призывает меня подойти к себе. Я сглатываю, и, переборов себя, разгибаюсь, стоя чуть позади него, глядя вверх на суровое лицо мужчины, еще более странного, чем мой отец: мужчины, который разговаривал с Королевой прошлой ночью. Я пытаюсь что-то сказать, пытаюсь предостеречь Джека, но ничего не выходит. У мужчины бледная, испещренная кожа, словно кора серебряной березы. Его глаза дикие и карие, и они красивы, но их выражение такое тяжелое, что напоминает мне сучки на дереве. Его тело длинное и худое, его конечности искривленные, его волосы — буйство оранжевого, красного и медно-коричневого.

— Кто это? — спросил он, со скрипом сутулясь, осматривая меня. Его острые зубы серые, его дыхание горьковато-сладкое, как гнилые фрукты. Неожиданно для себя я вздрогнула, и его пустые глаза блеснули. — Что это за создание, Джек, с которым ты разделяешь свои шалости?

— Кто она, тебя не касается! — огрызнулся Джек. — Просто спрайт, вот и все.

— Спрайт, говоришь? Ты считаешь меня тупым? Это не спрайт, Джек.

— Почему ты здесь? — требует ответа Джек, подойдя к мужчине. — Это не твои владения.

— Осень простирается немного дальше, чем ты можешь позволить, — ответил мужчина, напряженно улыбаясь. — Пока ты танцуешь, благодаря падающим желтым листьям, которые я делаю, я могу оставаться на границе, Джек. И ты должен это учитывать.