Потерянная душа - [44]
Еще в коробке обнаружились огромные солнечные очки в черепаховой оправе (увы, оплавленные), на первый взгляд невредимая подводка для глаз и несколько легкомысленных кофточек с небольшими подпалинами там и тут. Джейн решила, что хороший портной вполне с ними справится, и сделала мысленную пометку – после починки отдать наряды в благотворительные учреждения.
Наконец девушка нащупала ткань, которая была заметно грубее обновок Эллы и словно обтягивала что-то плоское и твердое. Джейн ухватила находку за края и, почти не дыша, вытащила на свет. Пустая коробка отлетела в сторону. На коленях девушки лежала книга в старомодной тканевой обложке с цветочным узором. Обрез пожелтел от времени, но пламя не сумело тронуть страницы. Джейн поднесла дневник к лицу и осторожно вдохнула. Даже после пожара и долгого путешествия в компании закопченных блузок он пах только старой бумагой и пылью. Девушка почти не удивилась, что бабушкино наследство выбралось с пепелища невредимым: должно быть, Селин Бойл наложила на него такие защитные чары, о которых Джейн не знала и вряд ли уже когда-то узнает.
В глубине души она понимала, что Харрис верно истолковал ее мотивы. Хрупкое ощущение мира, которое подарила участникам ритуала Эмер, следовало лелеять, а не разрушать. Джейн отчаянно нуждалась в друге, которому можно было бы излить душу, но Ди более чем заслужила покой. Было бы нечестно беспокоить ее своими проблемами еще и в посмертии.
Но образ, заключенный в этом дневнике, не знал смерти. Это была лишь тень Ба, воспоминание, оживленное магией Селин Бойл. Джейн не боялась нарушить его покой – а еще, в качестве приятного бонуса, никогда не причиняла ему боль. Постоянное чувство вины, преследующее девушку во снах и наяву, усиливалось с каждым неверным выбором. Сама возможность поговорить с кем-то, перед кем она еще не провинилась, была огромным облегчением.
Джейн открыла книгу и принялась листать девственно чистые страницы, пока на периферии зрения не проступили невидимые письмена. Кожу тотчас кольнуло: магия, заключенная в крови девушки, отзывалась на хитроумные чары дневника. «Покажи мне ее, – попросила она, чувствуя, как мысли странным образом впитываются в пожелтевшие страницы. – Покажи мне свою хозяйку. Покажи, что она в тебя вложила».
В следующую секунду мир качнулся, и тело Джейн осталось внизу и далеко позади. Вокруг замелькали какие-то картинки, но их мельтешение было столь стремительным, что все образы сливались в пеструю мешанину цвета и света. На этот раз Джейн знала, чего ожидать, и зорко вглядывалась в этот калейдоскоп, надеясь отыскать знакомые лица. Увы, прежде чем ей удалось узнать хоть что-то, мысленное слайд-шоу прекратилось, и девушка оказалась в темноте, в пустоте, лицом к лицу с двойником Ба.
– Опять ты, – проворчала она таким знакомым тоном, что Джейн захотелось то ли смеяться, то ли плакать.
– Опять я, – покорно согласилась она.
Это проекция Селин Бойл впервые рассказала ей о Хасине. Именно от нее Джейн узнала, что Ба затеяла охоту на ведьму, которую подозревала в убийстве своей дочери – Линн Доран, – но неожиданно выяснила, что та служила лишь сосудом для души своей древней и злобной прародительницы. Когда родители Андре и Катрин Далкеску похитили Аннетт прямо из-под носа матери, Ба помогла им спрятать девочку в надежде, что преступно долгая жизнь Хасины наконец оборвется. К несчастью, Джейн узнала обо всем этом уже после того, как своими руками разрушила многолетний кропотливый труд Селин Бойл.
– Я не смогла ее остановить, – призналась она. – Хасина вселилась в тело Аннетт.
Двойник Ба пару раз быстро моргнул. Это было не человеческое удивление – скорее реакция робота, обрабатывающего новую информацию. Как ни странно, это придало Джейн уверенности. Она последовательно описала возвращение Малкольма, их встречи с Аннетт, намерение помешать Хасине во время ритуала и финальный провал в атриуме.
– Аннетт двадцать четыре года, – закончила она с отчаянием. – Думаю, она не упустит шанс нарожать себе толпу преемников.
– Пожалуй, – признала бабушка строгим, но подозрительно невозмутимым тоном. – Даже если она не найдет новое тело, этот ритуал обеспечил ей еще несколько десятилетий. Пока она жива, ведьмы будут умирать. Боюсь, сейчас ты даже в большей опасности, чем раньше.
– Может, она остановится теперь, когда о ней узнали столько человек, – неуверенно предположила Джейн, хотя с самого начала понимала, как нелепа эта надежда.
– Не остановится, – отчеканила Ба, и девушка задумалась, действительно ли в знакомом голосе проскользнуло удивление. – Ей нужно подкреплять силу.
– Не понимаю… Неужели ведьмы представляют для нее угрозу?
Учитывая, как успешно Хасина изводила другие династии, в это верилось с трудом.
– Если бы, – и Ба принялась объяснять, что магия Хасины начала покидать ее после смерти самого первого тела. Магия отзывалась на жизнь: ей нужна была органическая энергия в качестве топлива. Неважно, насколько опустошенной чувствовала себя Джейн – а после битвы в атриуме ей казалось, что силы выпиты досуха, – дар все равно вернулся бы к ней в прежнем объеме. Это был лишь вопрос времени и отдыха. «И полного холодильника», – уточнила про себя девушка. Если же магию заключали в неодушевленный носитель – например, серебряный атаме, – она цепенела в ожидании нового хозяина. А еще медленно утекала в мир, пока не испарялась окончательно.
