Потерянная долина - [19]

Это была одна из тех упоительных ночей, темных и благовонных, когда, при чудной прозрачности воздуха, можно сосчитать мириады блестящих звезд, рассыпанных по бархату неба. Горы, вершины деревьев сияли нежным перламутровым светом, а во впадинах долины, под ветвистыми кустами, уже царствовала темнота. Это последнее обстоятельство, может быть, и заставило благоразумного старика так рано вернуться домой. Он шагал впереди между Лизандром и Галатеей, которым излагал какую-то астрономическую теорию. Арман шел вместе с Эстеллой и Неморином. Жених с невестой, взявшись за руки, пели на два голоса романс Флориана, не обращая внимания на своего задумчивого и молчаливого спутника. Шествие замыкали слуги, несшие в огромных корзинах остатки ужина.

Углубились в лес, и Арман с трудом различал дорогу. Луна бросала серебряные стрелы сквозь густые ветви высоких деревьев, обливала светом белую статую, стоявшую неподвижно среди высокой травы. То там, то здесь мелькали зеленоватые искры – пламя любви, которое зажигает светлячок в прекрасные летние вечера. В воздухе, наполненном ароматом цветов, порхали ночные бабочки и мотыльки. В траве еще стрекотали кузнечики и умолкали при приближении путников, чтобы потом снова начать свою монотонную песню, между тем как вдали на озере лягушачий концерт славил прелести этой восхитительной ночи.

Эстелла, боявшаяся темноты, прижималась к Неморину, который на это вовсе не жаловался. Вернейль решил воспользоваться этой густой темнотой, чтобы приблизиться к Галатее. Между Лизандром и его отцом завязался оживленный разговор, благодаря чему капитан надеялся, что девушка сможет незаметно отстать от них на минуту. Его предположения оправдались. На дороге мелькнула тень. Арман протянул руку и коснулся обнаженного плеча, мягкого и нежного, как атлас.

– Галатея! – прошептал он.

– Арман! – едва слышно ответил ему знакомый голос. Их губы встретились. Они пошли рядом, прижимаясь друг к другу.

Наконец Галатея прервала это полное прелести молчание.

– Арман, – сказала она, – Лизандр откровенно говорит с отцом и без сомнения, хлопочет о нашем деле, как и о своем. Ах, если бы ему удалось уговорить Филемона! Милый Арман, разлука была бы подобна смерти для обоих нас, не так ли?

– Да, да, моя Галатея, действительно смерть... Между тем мы не слишком должны рассчитывать на Лизандра. Филемон никогда не согласится отказаться от своего замысла... Галатея, решилась ли ты доверить мне свою судьбу? Готова ли ты следовать за мной?

– Я последую за тобой, Арман. Разве теперь моя судьба не связана с твоей? Но скажи мне, уверен ли ты, что Лизандр согласится нам способствовать? Ты ему не сказал, ты не осмелился сказать ему...

– Он знает, что мы любим друг друга, и он благороден... Вчера мне удалось перекинуться с ним несколькими словами. Я ему намекнул, что одна особа, живущая в Потерянной Долине, захочет, возможно, воспользоваться тропой, которую он тайно проложил в горах, и убежит вместе с нами. Однако мне кажется, Лизандр не решится нанести смертельный удар Филемону, лишая его сына и одной из воспитанниц.

– Значит, надобно отказаться от побега?

– Нет, нет, Галатея! Хотя Лизандр, конечно, захочет заставить тебя остаться для утешения его отца, когда его самого не будет здесь.

– Что же нам тогда делать?

– Мы уговорим как-нибудь Лизандра в последнюю минуту. Он увидит, что наше решение твердо, мы его будем просить так, что он не сможет нам воспротивиться... Впрочем, при твоем согласии я уведу тебя отсюда, даже если бы весь свет был против этого.

– И я, Арман, предпочитаю тебя всему свету, хотя мое сердце разрывается при мысли о бегстве. Оставить этого бедного старика, добрую Эстеллу, эти места, где я проводила такие счастливые дни! Будем лучше надеяться, что Филемон согласится.

– Будем надеяться, Галатея... Пока ты рядом со мной, для меня ничего не значит все остальное!

В эту минуту послышался громкий и сердитый голос Филемона:

– Нет, никогда! Никогда! Никто не заменит мне старшего сына, моего наследника, будущего родоначальника этого маленького мира, который я создавал с таким трудом. Не говори мне об этом никогда, Лизандр, если не хочешь преждевременно свести в могилу своего несчастного отца... Впрочем, ты обманываешься: тот, который предлагает заменить тебя в моем семействе и в моем сердце, недолго был бы способен к этому – его ослепляет страсть. Он тебя обманывает, я тебе говорю, или обманывает себя самого!

Лизандр произнес несколько слов, которых нельзя было расслышать.

– Нет, нет, довольно, сын мой! – возразил старик. – Ты никогда не посмеешь меня оставить, между тем как другой... Молчи! И при всем том, я тебе благодарен. Я спал, не зная размеров грозящей опасности, – ты разбудил меня... Я буду действовать, и сейчас же...

Лизандр не осмелился спорить, и они продолжали свой путь в молчании.

– Ты слышала, Галатея? – прошептал Вернейль. – Он отвергает меня... Нам остается принять другие меры.

– Что же делать, мой милый Арман?

– Лизандр решился убежать этой ночью. Будет он согласен или нет, ты пойдешь с нами.

– Арман, ради Бога, не требуй...

– Как ни тяжела эта жертва, тебе надо на нее решиться, Галатея, или мы навсегда будем потеряны друг для друга... Ты видишь, Филемон хочет действовать немедленно; надо опередить его. Итак, приходи в полночь под большое померанцевое дерево, как обычно, и будь готова.