Потаенное пламя - [53]

– Скверный вкус, да? Вода чистая, но ее следует профильтровать через древесный уголь, чтобы можно было пить. Видите то место под скалой, где вода пузырится? – Он показал рукой, Лорен кивнула. – Там один из ключей.

Они прошли по камням обратно на берег, где послушно стояли их лошади и щипали траву. Пока Джеред доставал еду из седельных мешков, Лорен поднялась на гребень холма. У нее перехватило дыхание от открывшегося вида прекрасной долины, лежавшей у ее ног.

– Обед подан, мадам, – крикнул Джеред, сопроводив свои слова учтивым жестом в сторону расстеленного одеяла, которое должно было послужить им столом.

Чувствуя себя легко и свободно, она побежала вниз, к нему. Под ее сапогами хрустели пекановые орехи и шуршали осенние листья.

Мария приготовила им столько еды, что хватило бы на целую армию. Но Лорен с удовлетворением отметила, что на этот раз бобов не было. Зато были тонко нарезанный ростбиф, картофельный салат в горшочке, маринованные персики со специями, свежий хлеб и сахарное печенье. Они ели из оловянных тарелок, которые мужчины берут с собой, когда уезжают из дому на несколько дней. Рядом с этими тарелками довольно странно смотрелись салфетки из белоснежного тонкого льна, которые Мария упаковала вместе со всем остальным.

– Как здесь красиво, Джеред, – сказала Лорен, когда первый голод был утолен.

– Да, – небрежно ответил Джеред, дожевывая кусок хлеба. – В этом месте я хотел бы построить дом. Вон там, прямо на вершине холма. Фасадом он будет обращен к реке, а вот это, – он сделал широкий жест рукой, – будет задний двор. Даже если река выйдет из берегов, вода не поднимется так высоко и дом не пострадает.

– Это было бы прекрасно, – с энтузиазмом откликнулась Лорен, – мне хотелось бы жить в таком доме.

Как только Лорен произнесла эти слова, она мгновенно почувствовала, как Джеред отдалился от нее, стал чужим и враждебным. Резко повернув голову, он впился в нее жестким, тяжелым взглядом. Она хотела сказать, что вовсе не имела в виду желание жить здесь вместе с ним, ее фраза была чисто риторической, но промолчала и опустила голову.

Каждый из них болезненно ощущал присутствие другого, защитившись молчанием, как панцирем. Это молчание ощущалось как нечто материальное, казалось, его можно было потрогать. Призвав на помощь свой самый непринужденный тон, выработанный долгой практикой общения с гостями Пратеров, Лорен спросила:

– Почему вы не сказали мне, что Руди ваш брат? Этот вопрос совершенно сбил Джереда с толку, он даже перестал жевать. Наконец, проглотив то, что было у него во рту, и сделав большой глоток из бутылки с пивом, он ответил вопросом на вопрос:

– А это так важно? Вас интересует, что он незаконнорожденный?

Джеред пристально посмотрел на нее, но прочел в ее глазах только понимание.

– Нет, для меня это не имеет значения, Джеред.

– Но для многих имеет. А также и то, что он наполовину мексиканец, – добавил он с горечью. – Никто не понимает, какие отношения были между Беном и Марией.

– Я понимаю.

И снова она озадачила его своим ответом. Не отводя от Лорен изучающего взгляда, Джеред переменил позу. Теперь он лежал, опершись на локоть и вытянув перед собой длинные ноги. Лорен тут же вспомнила, как он лежал в повозке, когда она увидела его первый раз, и ей захотелось, чтобы он сел прямо. Ее взгляд поневоле притягивало это раскинувшееся перед ней мужское тело.

Чтобы скрыть смущение, она заметила:

– Вы всегда называете отца по имени. Почему?

Вопреки ее ожиданиям Джеред не рассердился, а тихо рассмеялся.

– Да просто потому, что все его так называли, – пожал он плечами. – Ему не нравились церемонии. Он в этом не нуждался. Я понял это, когда вернулся с Кубы и ко мне вдруг стали обращаться: «Лейтенант Локетт».

– Вероятно, вам пришлось много пережить. Я читала, что наша армия так же страдала от климата, как и от испанцев.

– Это еще мягко сказано. Мне казалось, что за все время там я ни разу глубоко не вздохнул. Это было Божье наказание. Как бы вы ни старались наполнить легкие этим тяжелым воздухом, его всегда не хватало. Многие страдали от малярии и шли в бой, трясясь от лихорадки, в холодном поту, обессиленные. Доходило до того, что нам становилось безразлично, возьмем мы какой-нибудь чертов холм или нет.

– Там, где я прежде жила, была одна женщина, вышедшая замуж за солдата, за морского пехотинца. Мы молились за него и были счастливы, когда он вернулся только с небольшой раной на ноге.

Лорен отвела взгляд от пряжки на его поясе и уставилась на свои колени, разглаживая лежащую на них салфетку.

Джеред прищурился так, что его глаза превратились в узкие щелочки, и осмотрел ее всю – от макушки до носков мягких сапог.

– А как насчет вас, Лорен? Вы не сохли по какому-нибудь милому сердцу юноше, который должен был вернуться домой?

Лорен залилась румянцем как от его пристального взгляда, так и от сказанных им слов.

– Нет, – ответила она, обращаясь к своим коленям, – у меня не было поклонников.., или чего-нибудь такого. Кроме того, тогда я была еще слишком молода.

– О! А позже? Неужели никто не пытался украсть у вас поцелуй за воротами церкви? И не было невинных шалостей где-нибудь на хорах или на чердаке, никаких попыток залезть под пышные юбки?