Потаенная любовь Шукшина - [34]

Виновата ли я, что мой голос дрожал,

Когда пела я песню ему?!

На какое-то мгновение Василий прилег на тахту - и вдруг застонал от какой-то раздирающей его изнутри боли, уткнувшись лицом в подушку. Виктория заботливо присела рядом:

- Вася, что случилось?

- Как мне плохо, если б ты знала!

- Да что случилось-то, дорогой?

Как всхлип, из груди Василия вырвался тяжелый вздох, чему объяснения молодая женщина так и не смогла в тот день найти. А он съежился настороженно, боясь выдать глубоко потаенное, не дававшее ему покоя.

- Не мучайся. Ты ничем здесь не обязан. Свободен. Повторяю: мне ничего от тебя не нужно.

Эта формула была одним из главных условий их взаимоотношений. Как благоразумная женщина, Вика вывела ее самостоятельно.

Наутро перед отъездом в Судак он попросил отвезти верстку в журнал "Новый мир". В глаза не глядел - боялся. Но Виктории показалось в тот миг уходит Василий навсегда, еще не зная, что он уже сказал Ксении Федоровне: сюда больше не вернется.

Мать попросила Викторию после ухода Василия купить масла, чтоб как-то отвлечь ее от наступающей развязки и самой подготовиться к нелегкому разговору с дочерью по возвращении ее из магазина. На улице молодой женщине стало плохо. Шла, обливаясь слезами. Она сердцем почувствовала наступающую неотвратимо беду.

Через несколько дней из Киргизии Виктории позвонил отец - Анатолий Софронов, известный писатель, в то время главный редактор журнала "Огонек". Некоторое время расспрашивал дочь о доме, о матери, о московских новостях, потом вдруг сказал:

- С тобой хотят поговорить.

В телефонной трубке раздался хриплый, осевший от волнения голос Василия Шукшина:

- Прости меня, Вика.

Потом он долго что-то объяснял ничего не понимающей, растерянной женщине.

Отец Виктории, Анатолий Владимирович Софронов, позже рассказал дочери, что Шукшин появился в киргизской гостинице неожиданно, смятенно говорил о том, что запутался, что Виктория его потрясла своей железной выдержкой и волей, многим, чего Василий не встречал ранее ни в одной из женщин.

Мне кажется, в это время он решал еще один важный вопрос для себя: быть или не быть "примаком" в семье влиятельного по тем временам главного редактора журнала "Огонек"? Ибо среда Шукшина уже бросала и в лицо, и за глаза ему, что Василий Макарович связался с Викторией именно из-за карьеры, из-за шкурных интересов. Это оскорбляло и ранило самолюбие своенравного сибиряка, мучило его совесть, а главное, конечно,- насколько он нужен этой семье? И, как бы обороняясь от накатывающего нового женского полона, он обзаводится Лидией Федосеевой.

Лидия Федосеева властно прибирала его свободолюбие к своим рукам, а Виктория все время его как бы отпускала, отдавала добровольно. Этого не все мужчины могут понять и принять, а человеку с крестьянской психологией такое поведение может показаться и издевательством.

Анализируя долгие наши разговоры с Викторией Софроновой, я неожиданно пришла к выводу: может быть, Шукшин и желал именно того, чтоб Виктория держалась за него, а не отталкивала, опасаясь за свою гордость, за ущемление своих прав и свобод. Ему хотелось почувствовать свою нужность, а Вика не давала ему этой возможности. Не забывайте, что подобное совсем недавно с ним сделала и Мария Шумская - спокойно отдала другим.

Через сутки после телефонного звонка из Киргизии Василий Шукшин прилетел в Москву. Наступило относительное затишье. Правда, однажды позвонила какая-то женщина, попросила подозвать Василия к телефону. Разговор, как уловила Виктория, был примерно следующим:

- Почему не встретил?

- Телеграмму не получил.

- Увидимся сегодня?

- Не могу. Лучше завтра.

Между ними недоговоренности не было. Женщина знала о существовании Виктории, вела себя тактично, заговорщически - это еще больше оскорбляло женское начало и болезненным эхом отзывалось в душе.

В шесть месяцев беременности Виктории Василий повез ее в Сростки к матери. Был нежен и предупредителен. И вновь надеждой для молодой женщины прозвучали слова отца ее будущего ребенка:

- Я тебя никогда не потеряю. Я и под землей тебя найду.

Матери Василия, Марии Сергеевне, Виктория сказала, как бы защищаясь от недопонимания простой женщины, от нежелательных расспросов (брак-то у них был гражданским!) или даже упреков:

- Ребенок мне нужен! Василия ни в чем винить не стану.

Эти слова запомнились Марии Сергеевне, возможно, даже ранили ее. Она не могла до конца разобраться в странных взаимоотношениях гордячки из влиятельной московской семьи и обыкновенного парня из Сросток, ее сына. Значение она позже постигла. Ждала рождения их ребенка со щемящим чувством надежды и тревоги. Законов эмансипированности она, видимо, не принимала.

Однажды в дом к Вике приехал фотограф. Снимал Василия, его окружение.

- Но без женщины нельзя! - сказал фотограф.- Она утепляет обстановку.

Викторию посадили рядом с Василием. Позже в каком-то журнале вышел фоторепортаж, где были вместе Василий Шукшин и Виктория Софронова. Под фотографией текст: "Семья Шукшина". Но с такими же обнадеживающими словами был рекламирован кадр из только что снятого кинофильма Эдуарда Бочарова "Какое ты, море?", с главными героями в исполнении Лидии Федосеевой и Василия Шукшина. Увидев красивую, статную блондинку, Виктория внутренне напряглась и прямо глянула в глаза Василию: