Потаенная девушка - [23]

Я сижу в классе, в первом ряду. В окна вдоль западной стены проникает солнечный свет, образующий на полу четкие параллелограммы. Кай медленно расхаживает взад и вперед перед нами.

– Каждый из нас состоит из множества объединений воспоминаний, множества личностей, множества связных мыслей. – Голос доносится из коробки, надетой Каю на шею. Он звучит несколько неестественно, но мелодично и отчетливо. – Разве вы не изменяете свое поведение, свои жесты и даже свою речь в обществе друзей детства из родного городка по сравнению с тем, как ведете себя со своими новыми друзьями из большого города? Разве вы не смеетесь иначе, не плачете иначе и даже не сердитесь иначе, когда вы со своими близкими родственниками, а не со мной?

При этих словах сидящие рядом ученики усмехаются, как и я. Кай проходит в противоположный конец класса и оборачивается, и мы с ним встречаемся взглядами. Кожа вокруг его глаз оттягивается назад, отчего они кажутся еще больше, а у меня горит лицо.

– Цельная личность – это заблуждение традиционной человеческой философии. Больше того, именно это заблуждение лежит в основе многих старых малообразованных обычаев. Так, например, преступник – это лишь одна личность, заключенная в общем теле вместе со многими другими. Убийца может при этом быть хорошим отцом, любящим мужем, братом, сыном; когда он лишает свою жертву жизни, он не тот, кто купает маленькую дочку, целует жену, утешает сестру и ухаживает за больной матерью. Однако прежняя человеческая система уголовного правосудия наказала бы всех этих людей вместе, без разбора, посадила бы их в тюрьму или даже убила бы. Коллективное наказание. Какое варварство! Какая жестокость!

Я представляю свое сознание таким, каким его описывает Кай: разделенным на части, принадлежащим разным личностям. Пожалуй, никакой другой человеческий институт таунинцы не презирают так сильно, как систему правосудия. И это презрение становится совершенно естественным в контексте их общения непосредственно от одного сознания к другому. У таунинцев нет друг от друга никаких секретов; между ними существует такая близость, о какой мы можем только мечтать. Концепция системы правосудия, настолько ограниченной непроницаемостью личности, что ей вместо прямого доступа к заключенной в рассудке правде приходится прибегать к ритуализированному соперничеству, должна казаться им самым настоящим варварством.

Кай смотрит на меня так, словно слышит мои мысли, хотя я знаю, что это невозможно без подключения к моему порту. Однако эта мысль доставляет мне радость. Я любимый ученик Кая.

Я заключил Кая в объятия.

«Мой учитель, мой возлюбленный, мой супруг! Я блуждал в потемках, но теперь я вернулся домой. Я начинаю вспоминать».

Я нащупал у него на затылке шрам. Оно вздрогнуло.

«Что с тобой произошло?»

«Я не помню. Не бери в голову».

Я осторожно погладил его, стараясь не задеть шрам.

«Перерождение – процесс сложный. Ваша биология развивалась не так, как наша, и разделить части вашего сознания, отделить друг от друга разные личности гораздо сложнее. Потребуется какое-то время на то, чтобы воспоминания улеглись. Тебе придется заново запоминать, заново учить пути, необходимые для того, чтобы опять в них разбираться, чтобы восстановить себя. Но теперь ты стал гораздо лучше, освободился от пораженных частей, которые нам пришлось удалить».

Я прильнул к Каю, и мы с ним стали собирать мои части вместе.

* * *

Я показываю Клэр маску и чересчур идеальный электронный профиль.

– Чтобы получить доступ к подобному оборудованию и создать вымышленного человека с таким убедительным следом всех необходимых электронных документов, необходимо занимать высокую должность и иметь необходимый допуск. Возможно, это даже кто-то из Бюро, поскольку нам приходится подчищать электронные базы данных, чтобы стирать данные на Перерожденных.

Кусая губу, Клэр скептически смотрит на экран моего телефона и разглядывает маску.

– Такое крайне маловероятно. Всем сотрудникам Бюро вживлены порты, и они регулярно проверяются. Не представляю, как кто-либо из нас смог бы скрываться.

– Однако это единственное объяснение.

– Скоро мы все узнаем, – говорит Клэр. – Адаму Вудсу вживили порт. В настоящий момент Тау его проверяет. Через полчаса все будет готово.

Я буквально падаю в соседнее кресло. Накопившаяся за последние два дня усталость накрывает меня плотным одеялом. Я избегал прикосновений Кая по причинам, которых и сам не смогу объяснить. Мне кажется, будто меня отделили от самого себя.

Я мысленно приказываю себе не засыпать, хотя бы еще чуть-чуть.

Мы с Каем сидим на кожаном диванчике. Мы едва втиснулись, поскольку оно такое массивное. Камин – позади нас, и я чувствую затылком приятное тепло. Левые руки Кая ласково гладят меня по спине. Я напрягаюсь.

Напротив нас на белом диване сидят мои родители.

– Я еще никогда не видела Джоша таким счастливым! – говорит моя мать. Ее улыбка для меня такое облегчение, что мне хочется стиснуть ее в объятиях.

– Я радо, что вы так считаете, – через свой черный голосовой ящик говорит Кай. – Думаю, Джош волновался о том, как вы отнесетесь ко мне, к нам.