Посвященный - [4]

Парнишка, выскочив из дома, и, бросив охапку сена в телегу, помчал в станицу за травницей. Привезя ее, услышал страшный вердикт.

– Крепись, Алеша, но я бессильна, не в моей власти спасти твоего отца, попробуй сам, может у тебя получится.

Бесполезно – мальчик видел на лице отца "маску" смерти. Конечно, он сделал попытку, и не одну, прижимая свои ладони к ране. Он чувствовал – ему не хватает Силы и знаний, слаб пока, как говаривал батя – жабры коротки. От горя и ощущения своей беспомощности, мальчик горько заплакал. Отец, не приходя в сознание, умер в 3 часа утра.

Дальнейшее Алеша помнил смутно – похороны, поминки, девять дней, сорок дней.

Стал замечать за собой выпадение из действительности. Уйдет в себя, в свои горькие думы, а глядь, полдня прошло.

– Все, хватит, – решил он для себя – так я умом тронусь – надо жить и радоваться жизни – слова его любимой маменьки.

Его родители лежали рядом, в молодой березовой роще и поначалу Алеша ходил на могилки каждый день, но потом оставил это дело. Живым надо жить, а не оглядываться на прошлое, просто нужно не забывать и помнить о своих близких.

К осени парнишка распродал все хозяйство, а корову Зорьку подарил многодетной семье Безродных. Мать Егорки уже год была вдовой – Фому насмерть придавило лесиной. Родительский дом с постройками продавать не стал, не по совести это. Договорился со старостой, пусть за заимкой присмотрит, а еще лучше поселится какая-либо семья. Староста Алешку заверил:- Не сумлевайтесь, Алексей Иванович, все будет в целости и сохранности. Да Алешка и не сомневался – его не только уважали, но и побаивались, причем небезосновательно.

Он хмыкнул, вспоминая некоторые случаи.

В прошлом году, по весне, за помощью обратился сам староста – Федот Баулин. Приболела младшенькая дочка, его любимица. Ни ест, ни пьет – сохнет на глазах. Алеша согласился помочь. Придя в дом старосты и глянув на больную девочку, спросилгде его остальные дети.

– Пойдемте, Алексей Иванович, в зале они.

В большой комнате на полу игрался с чурочками малец лет пяти. За столом сидела чванливая девчонка пятнадцати годов с неприятным выражением глаз. Алешка спросил старосту:- Вы младшей дочери в последнее время делали подарки.

– А как же, в последнюю ярманку красивое платьице ей прикупил, уж как радовалась, горемычная.

Губы его задрожали, глаза подозрительно заблестели.

– Помоги, век за тебя Бога молить станем.

– Погодь, хозяин.

Подойдя в девчонке, которая прикидывалась ужасно занятой вязанием, сказал:

– Ты зачем сестру сглазила, паскуда, смерти ей захотела? – Черная зависть в твоей душе. – Вот тебе мое наказание – с сего момента неделю будешь сидеть истуканом, ни язык, ни другие члены тела тебе повиноваться не будут.

Затем ткнул указательным пальцем завистливой дуре в лоб. Алеша, произнеся сию тираду хотел напугать негодницу, отучить от мерзости, а получил такое, чего сам не ожидал. Девка вдруг округлила глаза и замычала, двигаться она не могла, так статуей и просидела неделю сиднем.

Слух о происшествии быстро разошелся среди народа и некоторые людишки поприжали свои поганые языки, предпочитали обходить мальца стороной.

В начале зимы, после первой ярмарки, на санях, Алешка с обозом купцов, отправился на Урал, в Челябу. Санный обоз растянулся на полторы версты. Паренек всю дорогу решал задачу – чё делать с лошадьми дальше. Их ведь кормить надо и держать где-то в тепле. Приедем на место, там видно будет.

Снежок, набегавшись по льду реки, спал под медвежьей шкурой.

Поправив на носу дощечку с узкой прорезью выданной ему одним из купцов, подивился простому приспособлению, предохранявшими глаза от сверкающего снега.

Дорога по реке оказалась накатанной, сани шли легко и ходко. Алешке, впервые в жизни пустившемуся в столь далекое путешествие, было жутко интересно видеть новые места.

Вечером обоз вставал на ночевку, ставя сани в большой круг, внутри в шатрах располагались путники, на коней накидывали теплые попоны, кормили и поили.

За ужином, у костра, бывалый люд травил байки и сказки. Обоз сопровождали тридцать охранников – молодые парни с несколькими бывшими вояками. Многие с винтовками, были и лучники, но что бросалось в глаза – все при саблях.

Мальчонка отнесся к охранникам спокойно, без особого обожания – у самого отец из гвардейцев. С карабина и ружья батя приучил стрелять его лет в пять – подкладывая к плечу подушку. К десяти годам он бил белку в глаз, на радость отца и на огорчение матери – не нравилась ей тяга парнишки к оружию. Иван научил сына не только стрелять, но и метать боевой нож, а так же пользоваться кистенем. В семь лет стал натаскивать рукопашному бою, Настенька только ахала, видя новые синяки у Алеши, но перечить мужу не стала. Знала, плохому не научит – оно в жизни может пригодится.

У Кургана половина обоза отделилась, затем по зимнику, за два дня добрались до Миасса и через восемь дней прибыли в Челябу. Алешу пригласил погостить один из купцов – Аникей Гончаров, битый жизнью мужик, но живущий по совести.

Купец, приглашая мальца, имел и некоторый интерес – у него второй год недужила жена. Пожелтела вся бедная, мучаясь от боли в животе. Алеша с радостью принял приглашение Аникея – гора свалилась с плеч, есть куда лошадей определить.