Посты сменяются на рассвете - [18]

Они склонились над картой.

Лаптев отдал Хулиану свою ракетницу: пусть отсалютует, когда разделается с мостом. В ночь на воскресенье докеры ушли.

Во тьме то в одном месте, то в другом вспыхивала ожесточенная перестрелка. Андрей ждал: вот-вот горное эхо донесет характерный гром взрыва. Ждал до утра. Ни грохота, ни красной ракеты...

В воскресенье утром итальянские танки появились уже в предместье Малаги, Республиканцы отходили по дороге на Эль-Паоло. Но город еще продолжал сопротивляться. На улицах его, на мраморном бульваре Прадо дома превратились в маленькие крепости: с крыш и балконов звучали револьверные выстрелы, летели гранаты.

Андрей заехал на виллу проверить, не осталось ли там какое имущество отряда. Нет, хозяйственный Рафаэль заранее все упаковал и отправил с обозом. Но в большом зале, отведенном под столовую, командир увидел пикадора Росарио, юного анархиста сеньора Лусьяно, Божидара и еще нескольких бойцов. Они пировали. Стол был полон еды, вино лилось из плетеных бутылей. Когда эти парни объявились здесь? Еще час назад они были на передовой.

— Скорей! Франкисты уже перерезали дорогу!

— Если перерезали — так уже перерезали, — беспечно отозвался серб. — Молим вас, компаньеро, садитесь. Когда еще так поедим?

Хоть смейся, хоть плачь!.. Андрей махнул рукой, сел за стол. Галантный пикадор пододвинул кресло Хозефе. Чудом выскочили они на машинах из окруженной Малаги.

Ночью догнали отряд. Его вел заместитель Андрея — металлист Феликс Обрагон. А на рассвете эскадра мятежников начала обстрел горной дороги. С воздуха — «хейнкели», «юнкерсы», «Савойя-Маркетти», с моря, в упор, — орудия кораблей мятежников. Крики ужаса, стопы и проклятия заглушили разрывы.

Можно было бы всадить подходящие калибры в борта франкистских кораблей. Но германский линкор «Адмирал граф Шпее» и крейсер «Кельн» маневрировали между берегом и вражеской эскадрой. Командиры-республиканцы знали: стоит одному снаряду попасть в «нейтральный» германский корабль — Гитлер тотчас воспользуется предлогом, чтобы открыто обрушить на республику фашистскую мощь.

Машина Андрея попала в зону обстрела. Снаряд, разорвавшийся впереди, угодил в повозку с детьми и женщинами. Шофер и Андрей выскочили из «форда».

— Хозефа, скорей!

Он распахнул заднюю дверцу. Девушка лежала без чувств. Андрей подхватил ее на руки, отнес в кювет. Ранена? Контужена?..

Через несколько минут она пришла в себя. Прижалась к нему — как ребенок, ждущий защиты. Ее знобило.

— Этот ужас! Столько крови!

— Отставить! — Он тряхнул ее за плечи. — Возьми себя в руки! Еще будет очень много крови!

А сам с болью подумал: «Нет, не для нее все это...» Франкисты, захватив Малагу, наступления дальше не развивали — оно и так обошлось им дорого.

Саперный батальон сосредоточился в Альмерии — приморском курортном городке на полпути между Малагой и Картахеной. Не успел Андрей разместить своих парней, как в расположение отряда приехал советник, распорядился:

— Срочное задание от Старика. Франкисты подбили наш СБ. Самолет новой конструкции. Летчики приземлили машину в сахарном тростнике, где-то вот здесь. — Он показал на карте. — Но почему-то машину они не уничтожили. И о самих — ни слуху ни духу. Самолет не должен попасть в руки противника. И летчиков надо выручить — может, ранены.

Андрей прикинул: бомбардировщик приземлился километрах в десяти от линии фронта, в тылу у франкистов. Возможно, враги еще не обнаружили его, а если и захватили, то не успели вывезти. Надо спешить.

— Подготовить три машины! Со мной — Божидар, Росарио, ты, ты!.. — Он быстро собрал группу. — Рафаэль! Выдать пулеметы «гочкис», гранаты! Гранат побольше, не скупись!

Машины понеслись к передовой. Миновали поток беженцев, последние заставы. Дорога стала пустынной.

Из кустов выскочили люди. Андрей притормозил. Подошел мужчина со знаками различия капитана республиканской армии, с ног до головы в красной пыли, предупредил:

— Дальше наших нет.

Как действовать? Оставить автомобили и добираться пешком?.. Уйдет много времени, а дорога каждая минута. Через полчаса стемнеет.

— Поехали!

На дороге — следы недавней беды: обломки арб, убитые мулы и лошади, воронки. Почему же нет франкистов? Когда до помеченной на карте тростниковой плантации осталось километра три, Лаптев решил, что не стоит больше испытывать судьбу. Вышел из автомобиля, приказал:

— Разворачивайтесь, выставьте охранение. Ждите нас до рассвета. Если не вернемся — уезжайте.

С собой он взял Обрагона, Божидара и Росарио. Углубились в лощину. Началось болото. Ноги проваливались по щиколотку. Вода чавкала. Но вот болото перешло в посадки тростника. Высохшие необрубленные стебли и листья жестяно шелестели.

Они долго рыскали по посадкам и болотцам, грязные и страшные как водяные, пока не увидели, будто бы прорубленную, широкую просеку.

— Aquí está, — прошептал Росарио. — Avión!

— Авион должен быть где-то здесь, — перевел Божидар.

В конце просеки темнел распластавшийся самолет. В стороне неподалеку слышались негромкие голоса.

Андрей понял: франкисты выставили охрану. Но в болоте — ни стоять, ни сидеть нельзя, вот солдаты и выбрались на место посуше.