Поствоенный синдром - [17]

— Вторая машина — взрывная? — повторил вопрос Самойлов.

Асхабов тяжело кивнул. Напрягшиеся Пономарёв и Антон переглянулись, последний снял с пояса рацию.

— Где она? — Олег приблизил горячий металл к глазному яблоку боевика и с расстановкой повторил: — Где она?

— ГУВД, — выдохнул Джамиль. — «Жигуль» бэлый. Ыщи у ГУВД.

Антон стремительно вынырнул в коридор и отрапортовал в рацию:

— «Синий» уровень. Окрестности ГУВД, белый «Жигули». Жду подтверждения.

Невыносимо долгие минуты тянулись одна за другой, будто песочные часы забило вязкой глиной. Все четверо в напряжённом молчании ожидали продолжения, пока не зашипела рация Антона:

— Подтверждено. «Жёлтый» уровень. Приступаем к разминированию.

— Отлично, — вздохнул Пономарёв. — Поздравляю, Олег. Твоя заслуга.

С уважением посмотрел на рядового и Антон.

— Парень, может, к нам переведёшься?

— Оставить! Мой боец!

— Как скажешь, капитан. А этот у вас весь красный. — Особист презрительно оглядел Асхабова. — У криминалистов могут появиться вопросы.

— Не появятся, — пообещал Пономарёв.

Он подобрал выброшенный боевиком пистолет, выщелкнул и выбросил магазин. Металл со звоном ударился о деревянный пол. Затем капитан передёрнул затвор, высвободив из оружия последний патрон.

— Парень, лови!

Джамиль на рефлексах приподнял руки и вцепился в прилетевший к нему пистолет. В следующее мгновение капитан Пономарёв вскинул автомат и дал одиночный выстрел. Вновь заложило уши, в носу зачесалось от пороха. Голова Джамиля безвольно свесилась на простреленную грудь.

— Беспредельщик! — выругался Антон. — Твоё счастье, что из всех наших с тобой работаю я.

И ушёл, не дожидаясь ответа. В тот день Олег предотвратил теракт. Зная о скором конце срочной, Пономарёв предложил остаться по контракту, и Самойлов согласился.

В ночь после разговора с Екатериной и Кириллом Сергеевым ему это не снилось. Выпитые таблетки не оказали никакого воздействия, и впору было задуматься об увеличении дозы. Сегодня Олег минувшие события вспоминал.

Кто бы ни был хозяином «Аметиста», он выбрал удачное местоположение для бизнеса. Небольшой ломбард, еле заметный в череде магазинов и ресторанов вдоль всего первого этажа длинного жилого дома. Простая и манящая схема: сдать все ненужные драгоценности, что случайно остались от давно почившей родни, накупить необходимых вещей, в последний раз поесть в границах нелюбимого города и, придерживая сумку, поспешить к платформе, чтобы навсегда уехать в закат. Покинуть город нетрудно — сложнее не возвращаться. Но «Аметист» привлекал не только отчаявшихся, что меняли старинные кольца и подвески на серый хлеб, билет на поезд или сто миллиграммов героина. Здесь ценили изделия из металла, и это не всегда было золото. Об «Аметисте» ходила нехорошая слава, а первым, кто поведал Олегу о тайных делах ломбарда, был погибший начальник хасавюртского поста. Оружейную точку не могли закрыть; ходили слухи, что с её руки кормился кто-то из регионального УФСБ. Было ли это так, Самойлов не знал, да и не хотел вникать. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что на продаже пока никого не «приняли».

Неприметная деревянная дверь с висящей над ней тёмной вывеской не привлекала излишнего внимания. Напротив, будто сливалась с вечно закрытыми жалюзи за стеклом в монолитную стену, до которой никому не было дела. Два метра вправо — минимаркет, влево — мигрантское кафе. Сновавшие под серым небом люди проходили мимо, не удостаивая «Аметист» и взглядом. Большинству из них было нечего сюда нести. Подошедший к светлой двери Самойлов со спортивной сумкой на плече потянул позолоченную рукоять и ввалился в ломбард. Это было узкое тёмное помещение, будто вытянутый до противоположной стены коридор. Ламинат отдавал громким стуком тяжёлых ботинок, встроенные в потолок лампы отбрасывали бледно-жёлтый свет. Стены декорировали под красное дерево: правая пустовала, вдоль левой тянулись застеклённые прилавки. Под их защитой хранились украшения, медали всех эпох российской истории и раритетное оружие в лице кремниевого пистолета и проржавевшего до неузнаваемости «Нагана». Ломбард отдавал чем-то средним между залом эры барокко и берлогой чёрного копателя из второго «Брата». Эту въевшуюся в бетон старину разбавлял лишь висевший на стене плазменный телевизор, по которому ведущий с «России-24» вещал об опасности «Арабской весны» и стойкости Каддафи. Олегу подумалось, что работать с населением, особенно протестующим, далёкая заграничная власть не умела. Другое дело — Дагестан.

За прилавками со скучающим видом сидел мужчина в белой рубашке и вязаной жилетке. Немного полный, усатый армянин не производил впечатления оружейного барона, но Олег был уверен, что при необходимости тот запросто мог вальнуть какого-нибудь неадекватного клиента из спрятанного под рабочим местом ПМ.

— Добрый день, — сдержанно поприветствовал он. — Хотите что-то сдать или, наоборот, присматриваете?

Олег поставил перед ним сумку, расстегнул и раскрыл на обозрение. Сотрудник ломбарда оценивающе пригляделся к содержимому, отвёл глаза, что-то домысливая, и наконец произнёс:

— Не понимаю.