Поступь хаоса - [26]

Нахожу прорытую в болоте канаву, разбитый корабль. Там все по-прежнему. Поднимаю глаза над биноклем — вроде бы я заметил какоето движение. Снова смотрю в бинокль, поближе к нам, где шевелятся деревья.

Но это всего лишь ветер, так?

Я вожу биноклем тудасюда, приближая и отдаляя картинку, постоянно возвращаясь к тем деревьям. Рядом с ними поляна или вроде того, я навожу фокус на нее.

И смотрю.

Смотрю и смотрю, и нутро у меня скручивается в узел от страха. Сам не пойму, слышу я шепот или нет.

Но глаз не спускаю.

Тут шевеление в листве доходит до поляны, и на нее выезжает сам мэр верхом на коне, а следом еще несколько всадников.

Они держат путь прямо сюда.

12 Мост

Мэр. Не его сын, а сам мэр. В чистенькой шляпе, чистенькой одежде, с чистеньким лицом, прямой спиной и блестящими сапогами. Вапще-то мы, прентисстаунцы, нечасто его видим, особенно последнее время, но когда видим, он всегда выглядит именно так, даже в бинокль. Как бутто он умеет следить за собой, а мы — нет.

Я снова жму на кнопки и как можно сильней приближаю картинку. Всадников пять… нет, шесть, и их Шум без конца повторяет жуткие упражнения, «Я — КРУГ, КРУГ — ЭТО Я», и все в таком духе. Я вижу мистера Коллинза, мистера Макирни, мистера О'Хару и мистера Моргана, все на конях, что само по себе удивительно. Коней почти не осталось — новые-то не рождаются, — и мэр поставил на охрану своего личного табуна целую армию вооруженных мужчин.

Еще я вижу клятого мистера Прентисса-младшего: он едет на коне рядом с отцом, и под глазом у него фингал — Киллиан постарался. Приятно посмотреть.

Тут до меня доходит: раз они здесь, сражение на ферме закончилось. Что бы ни случилось с Беном и Киллианом, это уже случилось. Я на секунду опускаю бинокль и проглатываю ком в горле.

Мэр и его люди остановились и что-то обсуждают, разглядывая большой лист бумаги — видимо, карту. Небось, эта получше моей будет…

О черт!

О черт, вы шутите!

Аарон.

Из чащи выходит Аарон.

Мерзкий, гнусный, вонючий, тупой Аарон.

Его голова почти целиком закрыта повязкой, и он держится поодаль, размахивая руками, как бутто читает проповедь, хотя никто его не слушает.

Но КАК? КАК он выжил?! Когда он уже ПОДОХНЕТ?!

Это я виноват. Болван и трус. Слабак и тупой трус. Аарон выжил и повел мэра, черт бы его побрал, за нами! Я не убил его, и теперь он пришел убить меня.

Наваливается тошнота. Я сгибаюсь вдвое и со стоном хватаюсь за живот. В ушах стучит так громко, что перепуганный Манчи отползает в сторону.

— Все из-за меня, Манчи, — говорю я. — Это я виноват.

— Виноват, — растерянно тявкает пес. Он просто повторяет за мной, но ведь в точку, согласитесь?

Я заставляю себя еще раз глянуть в бинокль и вижу, как мэр подзывает Аарона. С тех пор, как мы стали слышать мысли друг друга, Аарон считает всех животных нечистыми и близко к ним не подходит, поэтому мэру не с первого раза удается его подозвать. Наконец тот подходит и смотрит в карту, слушая расспросы мэра.

А потом поднимает голову.

И глядит через болото и деревья наверх.

Прямо на мой холм.

Прямо на меня.

Он не может меня видеть, не может. Или?.. Нет, ему нужен мощный бинокль, как у девчонки, а ничего похожего у них нет, да и не было никогда. Он не может меня видеть.

Не успев даже толком подумать, что делать, я со всех ног мчусь обратно, к девчонке, на бегу выхватывая из-за спины нож. Манчи ураганом летит за мной по пятам и бешено лает. Я пробираюсь через чащу и огибаю заросли кустарника. Девчонка все еще сидит на камне, но хотя бы поднимает глаза, когда я подбегаю.

— Живо! — кричу я, хватая ее за руку. — Надо бежать!

Она шарахается, но я не отпускаю.

— Нет! — ору я. — Надо бежать! СЕЙЧАС ЖЕ!

Девчонка начинает отбиваться и пару раз попадает кулаком мне по лицу.

Я все равно не отпускаю.

— СЛУШАЙ! — кричу я и открываю свой Шум. Она успевает ударить меня еще раз, но потом затихает и смотрит, смотрит в мой Шум и видит, что нас ждет на болоте. Нет, не ждет, а прилагает все усилия, чтобы нас сцапать. Бессмертный Аарон сейчас вовсю напрягает мозги, чтобы найти нас и сдать вооруженным всадникам. А двигаются они куда быстрее нашего.

Девчонка кривит лицо, как бутто ей ужасно больно, и открывает рот, но не может даже крикнуть. Прежнее молчание. По-прежнему ни звука и никакого Шума.

Безумие какоето.

— Я не знаю, что нас ждет, — говорю, — и вапще ничего не знаю, но что бы нас ни ждало впереди, это лучше, чем то, что сзади. Должно быть лучше.

Лицо девчонки разглаживается и принимает почти прежнее отстраненное выражение, и она сжимает губы.

— Бежим! Бежим! Бежим! — лает Манчи.

Девчонка тянет руку к своей сумке. Я отдаю. Она встает, убирает внутрь бинокль, перекидывает сумку через плечо и смотрит мне в глаза.

— Ну вот и хорошо, — говорю я.

Так, уже во второй раз за два дня, я пускаюсь к реке вместе с Манчи, но на этот раз с девчонкой, которая следует за мной по пятам. Верней, передо мной, — бегает она будь здоров, это точно.

Мы опять поднимаемся на холм и спускаемся по другому склону. Болото остается позади и переходит в нормальный лес. Земля под ногами становится тверже, идти по ней гораздо легче, к тому же это спуск — неужто нам наконец улыбнулась удача? Слева коегде уже проблескивает нормальная река. Рюкзак колотит меня по спине, я задыхаюсь, но бегу.