Постовой - [53]

Я сунул ладонь под многочисленные покрывала и уткнулся в обжигающее женское тело. Видно, что парацетамол помог не очень.

Глава 26 Одиссей вернулся к Пенелопе

— Пошли гулять…блин, как же тебя назвать? Я посмотрел в ухмыляющуюся морду. Услышав слово «гулять», пес схватил в зубы свой поводок- мой ремень для брюк, и теперь сидел на пороге квартиры, молотя могучим хвостом из стороны в сторону. — Будешь Демоном. Пошли. Демон, держа в зубах поводок, быстро пробежал длинный коридор и скрылся на лестнице. Я поспешил следом. В это время нелегкая вынесла в подъезд ненаглядную соседку со своей болонкой. Незабвенная Алла Никитична, увидев меня, приближающегося по коридору, отступила от своей двери на максимально возможную дистанцию и стала старательно закрывать свои замки, не давая мне возможности проскользнуть мимо нее. Я человек не гордый, поэтому молча и смиренно, ожидал, когда же соседке надоест мое общество. Ника, злобно глядя на меня сквозь колтуны грязно-белой шерсти, рычала, скаля мелкие кривые зубы. Вдруг рычание прекратилась. Болонка недоуменно уставилась вниз, где Демон, уставший ждать своего нового хозяина на лестнице, вернулся, и, подойдя тихонечко к соседке, стал старательно обнюхивать откляченную задницу с криво подстриженным хвостом. Увидев старательно втягивающий воздух нос в непосредственной близости от себя, обе пенсионерки взвизгнули. Болонка стала яростно выдираться из руки хозяйки, пытаясь залезть куда-то на плечи женщины, лишь бы подальше от черного монстра, добродушно виляющего хвостом. Алла Никитична же со стремительной скоростью вертела ключами, пытаясь побыстрее открыть старательно запертую дверь. И если закрывала замки она в течение трех минут, то открыла их, буквально, секунд за пятнадцать. Перед тем как с грохотом захлопнуть дверь, соседка крикнула мне «Сволочи, развели тут собак». Я пожал плечами и двинулся на улицу- можно подумать у самой кошка. На втором этаже из квартиры тревожно выглядывала вполне приличная бабушка:

— Ой, какой красавец! А как тебя зовут? Что у вас там, наверху, случилось, Павел?

— Здравствуйте, пса зовут Демон, а наверху Алла Никитична дверями гремит с утра, типа я не сплю, то и вам незачем.

— Ой, беда, какая, совсем с женщиной плохо.

Дима не был рад звонку на домашний телефон в семь часов утра:

— Привет, что случилось?

— Там Галя далеко?

— Зачем тебе она?

— Дима, позови Галю быстрее, у меня последняя двушка.

— Але! — голос то, какой довольный.

— Привет Галя

— Привет, как вы там?

— Мы плохо, Наташа…..

— Сволочь, если ты с Наташкой что-нибудь плохое сделал, я тебя убью! Ты понял?!

— Ты заткнись и дослушай. У Натальи температура под сорок и озноб сильный. Единственное, что я с ней сегодня всю ночь делал, это чаем поил и в туалет за ручку водил.

— Понятно. Так, слушай. Я сейчас в Академгородок съезжу, вещи из гостиницы заберу, и Наташкины к тебе мы с Димой привезем.

— А чем лечить?

— У тебя водка есть?

— Водка есть.

— Вот растирай ее водкой. Справишься?

— С этим я справлюсь.

— Я где-то в обед с вещами приеду и, что ни будь, для лечения привезу. Начинай лечить нашу девочку.

— Ты давай быстрей, а то у меня уже белья чистого не осталось, все мокрое.

Погуляв с псом на пустыре и познакомившись с парочкой привлекательных сучек и их молодыми хозяйками, на расстоянии разругавшись с бывшим «первым парнем на деревне» — огромным серым догом, мы вернулись домой.

— Наташа, просыпайся, Наташа. — Девушка испуганно уставились на бутылку водки в моей руке.

— Давай, раздевайся.

Глаза раненного олененка изумленно распахнулись.

— Давай, давай, скидывай все….

Моя гостья обреченно всхлипнула и стянула с себя серую фуфайку от комплекта нижнего белья, подаренного мне мамой, чтобы «сыночек на работе чего себе не отморозил». Две острые грудки с темными сосками выскочили из-под серой ткани, девушка прикрылась руками, обиженно глядя на меня из-под челки редкого платинового оттенка.

— Давай, на живот ложись.

Новый вздох, и «жертва» переворачивается на живот. Мешковатые, на два размера больше, кальсоны не скрывают оттопыренную попку. Я неловко опускаюсь на матрас, чтобы не придавить этот набор косточек, обтянутый белой, почти прозрачной гладкой кожей. Истинная петербурженка, недаром, они там от чахотки пачками мерли. Выливаю на ладонь порцию водки, отставляю бутылку подальше, чтобы любопытный Демон, сующий свой активный нос поближе к месту событий, не опрокинул запас «микстуры», и начинаю растирать болящую, под ее визги, писки и стенания. А кто сказал, что водка теплая будет? Я ее в морозильнике всегда держу. Когда в квартиру ворвались Галя и Дима, с небольшим чемоданом наперевес, нам уже стало немного легче. Температура упала до тридцати восьми градусов, больная была обряжена в последнюю чистую одежду — запасную казенную рубаху, из которой с оптимизмом смотрела на мир.

Отступление первое. Через три дня

— Заканчивается посадка на рейс сорок шесть-тридцать четыре, следующий по маршруту Новосибирск- Ленинград. Повторяю. Заканчивается…

— Ну, вот и все — я смотрю в серо-голубые глаза ослепительно красивой девушки с платиновыми волосами, блестящей волной, лежащими на плечах. Тонкая рука, обтянутая серым драпом пальто, невесомо касается моей плеча, и, замерев на секунду, медленно соскальзывает вниз по вишневой коже куртки, перешитой из дедушкиного мехового плаща.