Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [137]

, которая сформировалась мошенническими методами, такими как трансформация власти в период приватизации [♦ 5.5.2.2]. На основании этого диагноза предлагаемое лечение представляет собой один из способов политической реорганизации структуры собственности, при котором собственность отбирается у необоснованных собственников и передается тем, кто ее заслуживает («национальным» акторам, если связать этот аргумент с фундаментом популизма)[649]. Один из главных идеологов Орбана и ректор Университета Корвина, Андраш Ланци красноречиво излагает этот аргумент: «То, как мы оцениваем реорганизацию собственности, произошедшую после смены режима, имеет решающее значение. Смене режима предшествовал период спонтанной приватизации, когда люди, приближенные к коммунистической власти, могли легко и незаконно завладеть государственной собственностью. Тем не менее этот период довольно скоро закончился, и более поздняя законная приватизация дала возможность многим товарищам на различных условиях накопить состояние. ‹…› Не надо морочить мне голову, называя происходящее сегодня „воровством“ или „коррупцией“. Нет, политическая революция не может не вызвать экономических последствий. ‹…› В ходе выборов на кону всегда стоит принцип: демократическое представительство подразумевает не только избранных народом людей, но и удовлетворение их чувства справедливости»[650]. (Подобные аргументы, а также пересмотр результатов приватизации были центральной темой и в других посткоммунистических странах[651].)

Функциональным последствием восстановленной справедливости является легитимация дискреционной реорганизации структуры собственности, в ходе которой верховный патрон ничем не ограничен как в выборе бенефициаров, так и потенциальных жертв для захвата собственности. Это не так очевидно, потому что аргумент касается добытых обманным путем материальных ценностей членов номенклатуры и посторонних лиц. Их можно идентифицировать как отдельную группу людей, у которой (в соответствии с нарративом) необходимо отнять собственность. Однако сама формулировка этого аргумента объявляет изначальную структуру собственности несправедливой и, следовательно, определяет (1) любое противодействие реорганизации как безосновательную защиту статус-кво, а (2) каждый акт реорганизации (хищничества) как восстановление справедливости. Таким образом, не приходится сомневаться, что это деляется в хищнических целях, при том что верховный патрон патронально присваивает интерпретацию справедливости.

Аргумент восстановления справедливости ставит приемную политическую семью в позицию непререкаемого морального авторитета и дает ей полную свободу в выборе жертв хищничества. Фактически, как мы писали в предыдущей главе, в фазе выслеживания, когда хищник выбирает себе добычу, он должен учитывать множество факторов [♦ 5.5.4.1], и ни один из них не следует из аргумента о восстановлении справедливости. Этот аргумент является фасадом именно потому, что, хотя он и объясняет любые случаи хищничества, все же он не может являться основанием для фактического хищничества. Кроме того, таким же образом из этого аргумента не следует необходимость группы бенефициаров, то есть невозможно понять, почему именно олигархи и полигархи (и кровные родственники) приемной политической семьи являются «справедливыми» обладателями состояния, а не кто-либо другой. Так, если политику и можно вывести из аргумента Ланци, это будет (1) единичное действие с (2) более прицельным поиском тех собственников, кто действительно приобрел свое имущество обманным путем, и (3) последующее нормативное перераспределение собственности среди тех, кому она принадлежит по праву (предположительно, народу [♦ 5.5.2.2]). Однако это перераспределение носит дискреционный характер и перемещает собственность именно во владение приемной политической семьи не из соображений справедливости, а исключительно в интересах элит, следовательно, можно утверждать, что правящая элита действует в собственных интересах. Другими словами, поскольку восстановление справедливости не является мотивом деятельности государства, у нас нет оснований полагать, что оно в действительности управляется такой идеологией. При этом у нас есть все основания полагать, что государство действует по принципу интересов элит, потому что этот принцип обладает объяснительной силой, тогда как восстановление справедливости – это лишь идеологический фасад, в котором значение понятия «справедливость» определяется и переопределяется в соответствии с функциональной когерентностью, функциональность которой заключается в направлении всех усилий на личное обогащение приемной политической семьи[652].

6.4.2. Идеологический спрос: от политики идентичности до конспирологических теорий

До этого момента мы рассматривали идеологический спрос на политическом рынке. Мы определили идеологии как системы убеждений, используемые политическими акторами для получения народной поддержки своих действий. Кроме того, мы провели различие между акторами, для которых идеология выполняет руководящую функцию, то есть управляемыми идеологией, и теми, для кого она является лишь основанием их легитимности, предоставляющим карт-бланш на определенную деятельность, то есть пользующимися идеологией. Но в каждом из этих случаев идеология является «политическим продуктом», который поставляют и продают политические акторы. Другой стороной этой «сделки» являются