Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [122]
6.2.2.5. Сила сильных связей и социальная психология клиентарного общества
Хотя верховный патрон в значительной степени опирается на то, что механизмы публичного обсуждения не работают [♦ 4.3], его поддержка среди избирателей бывает весьма велика[575]. Часто возникает соблазн спросить, «почему люди голосуют за них», особенно на фоне процветающей коррупции [♦ 5] и неудовлетворительных результатов публичной политики в рамках патрональной политики [♦ 4.3.4.1]. В следующей части мы указываем на то, насколько велико значение идеологии и ее информационного обеспечения для стабильности патрональных автократий [♦ 6.3–4]. Однако если в фокус поместить уровень социальных структур, можно увидеть, что стабильность клиентарных групп сильно отличается от стабильности политической поддержки, которую могут предложить автономные граждане в порядках открытого доступа. Людям, которые получают должности благодаря своим связям с представителями власти, уже есть что терять, и именно это привязывает их к новому порядку. Таким образом, вопрос, «почему люди голосуют за них», возникает из-за игнорирования простого факта: сильные связи по-настоящему сильны, а кроме того, их невозможно разглядеть, если обращать внимание исключительно на формальную институциональную структуру.
Это особенно верно в отношении тех представителей группы служилых дворян, которые оказались на своем месте не из-за заслуг и профессиональной квалификации, а благодаря безоговорочной лояльности, которая от них требовалась. В результате этика и беспристрастность государственных служащих постепенно приходят в упадок, в условиях которого они больше не могут быть уверены, что их компетенции и политическая непредвзятость гарантируют стабильность их положения на государственной службе. Должность, которую до этого момента можно было занимать только в соответствии с определенными заслугами, превратилась в работу, которую можно получить вследствие патронального решения и таким же образом потенциально ее лишиться. Так, патрональный слуга оказывается лично заинтересован в поддержке системы, поскольку любые изменения несут в себе экзистенциальные риски. Поскольку группам клиентов приходится бороться с чувством уязвимости, у них развивается тенденция к эмоциональной идентификации с режимом, что означает, что доля восхищенных последователей правительства в этом социальном слое становится довольно устойчивой.
Дисциплину оставшихся после прохождения через фильтр служащих укрепляет и огромная разница в доходах между тем, что они получают сейчас, и тем, как оценивались бы их опыт и навыки на свободном рынке. А в сословии придворных поставщиков и клиентарных групп высокого уровня возможность выиграть или проиграть тендер может измеряться целыми состояниями. Было бы ошибкой недооценивать способность режима усиливать сплоченность и лояльность тех, кто был принят в политическую семью. Подобно металлоконструкции в железобетоне, эта область слияния воли отдельно взятых представителей социума, в которой для представителей клиентарной группы четко объединены идеология, программа и материальное положение, недоступна для опросов общественного мнения.
Следовательно, патрональные автократии – это тип режима, который готов простить и принять, хотя и не по тем нормам, которые обычно имеются в виду при употреблении этого выражения. Возвращение в лоно семьи происходит по «семейным правилам», предполагающим определенные обязательства и вознаграждение. Их удостаивается множество лиц, которые кажутся чуждыми режиму: от бывших членов номенклатуры до сотрудников секретных служб, от оступившихся интеллигентов до запуганных художников и бизнесменов, которые когда-то считали себя независимыми. Популистская риторика может изображать этих людей представителями «национального среднего класса», и они сами охотно в это верят. Но в действительности они всего лишь клиенты в однопирамидальной патрональной сети.
Угрозы ненасильственного характера, основанные на экзистенциальной уязвимости, являются инструментом подавления критического настроя. Однако природа этой уязвимости в корне отличается от той, которая была характерна для коммунистических диктатур. До смены режима люди, имевшие квартиру, могли обеспечить свое существование на относительно небольшие доходы, учитывая низкие цены на жилье, коммунальные услуги и транспорт. К тому же из-за эгалитарного (незначительного) размера заработной платы не существовало сопоставимых с нынешними различий в доходах и имуществе. Политические репрессии чаще всего выражались в препятствовании профессиональной карьере и продвижению по службе, запрете на публикации, отказе в выдаче загранпаспортов или в бюрократических препонах и преследовании со стороны органов безопасности. И даже в случае заключения под стражу остальные члены семьи задержанного могли сохранить свой низкий уровень существования.
