Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [97]
В ответ новое поколение консервативных политиков решило, что нужно демонтировать всю систему. Второй нефтяной шок, произошедший после иранской революции 1979 года, дал им такую возможность. Он вызвал новую глубокую рецессию, и на этот раз рабочим пришлось иметь дело с корпорациями и политиками, которые были намерены опробовать новые методы: массовую безработицу, закрытие промышленных предприятий, сокращение зарплат и государственных расходов.
Они также столкнулись с явлением, к которому недостаточно подготовились в годы радикализма. Часть рабочей силы была готова примкнуть к консервативным политикам. Белые рабочие Юга США привели к власти Рейгана; многие квалифицированные британские рабочие, уставшие от хаоса, переметнулись на сторону консерваторов в 1979 году, позволив Тэтчер на десять лет занять должность премьера. Откровенный консерватизм рабочего класса никуда не делся: он всегда хотел порядка и процветания и к 1979 году уже не верил, что кейнсианская модель может их обеспечить.
К середине 1980-х годов рабочий класс развитого мира всего за пятнадцать лет проделал путь от пассивности к забастовкам и полуреволюционной борьбе и потерпел стратегическое поражение.
Западный капитализм, на который организованный труд, сосуществовавший с ним почти два столетия, оказал огромное влияние, больше не мог мириться с рабочей культурой солидарности и сопротивления. Перенесение производства за рубеж, деиндустриализация, антипрофсоюзные законы и упорная идеологическая война ее уничтожили.
После более чем тридцати лет отступлений и атомизации рабочий класс выжил, но сильно изменился.
В развитом мире центр-периферийная модель, впервые примененная в Японии, стала нормой, сменив модель «неквалифицированные рабочие против квалифицированных» в качестве основного критерия разделения внутри рабочего класса. Рабочая сила ядра смогла удержаться на стабильных, постоянных местах и получать дополнительные выплаты, связанные с работой. Те, кто оказался на периферии, работают на временных должностях в офисах или через сеть фирм-подрядчиков. Но ядро сжалось: через семь лет после кризиса 2008 года постоянный трудовой договор и приличная зарплата для многих людей являются недостижимой привилегией. Для четверти населения быть частью «прекариата» – жизненные реалии.
Для обеих групп главным качеством стала гибкость. В среде квалифицированных рабочих особенно ценится умение заново изобретать себя, подстраиваться под краткосрочные корпоративные цели, уметь забывать старые навыки и приобретать новые, работать в сети и, прежде всего, жить интересами компании, на которую они работают. Эти качества, которые в типографии в Торонто в 1890 году назвали бы «продажностью», с 1990-х годов стали обязательными, если вы хотите оставаться в ядре.
Для периферийной рабочей силы гибкость основывается прежде всего на общем и абстрактном характере труда. Поскольку бóльшая его часть автоматизирована, вы должны уметь быстро обучаться автоматизированному процессу и следовать формуле. Зачастую это может подразумевать скучную и грязную ручную работу, как, например, личное надомное обслуживание, предоставляемое определенному количеству людей и разбитое на пятнадцатиминутные отрезки за минимальную оплату. В крайних формах это означает подчинение вашего личного и эмоционального поведения трудовой дисциплине. В Pret а Manger сотрудники должны улыбаться, быть веселыми и «касаться друг друга». Официальный список запрещенных действий включает работу «только ради денег» и «слишком сложные вещи». Один сотрудник сообщал: «После однодневного испытания ваши коллеги по работе голосуют относительно того, насколько вы подходите занимаемому месту; если ваша деятельность не вызывает восторга, вам дают немного денег и отправляют домой»[301].
Рабочая сила всех развитых стран сегодня ориентирована на сферу обслуживания. Лишь в экспортных гигантах вроде Германии, Южной Кореи или Японии промышленные рабочие составляют почти 20 % от числа занятых; в остальных эконо-мически развитых странах их число колеблется от 10 до 20 %[302].
В развивающемся мире промышленные рабочие также составляют всего 20 % от общего числа трудящихся[303]. Хотя численность трудящихся в мировом масштабе достигает трех миллиардов человек, а в Азии и Латинской Америке люди чаще всего работают на крупных предприятиях, представление о том, что глобализация просто перенесла фордистско-тейлористскую модель на глобальный Юг, обманчиво.
Доля зарплат в мировом ВВП демонстрирует тенденцию к снижению. В США она достигла пика в 53 % в 1970 году и к сегодняшнему дню упала до 44 %. Хотя эта динамика проявляется не столь ярко в странах, придерживающихся модели, ориентированной на экспорт, в социальном плане это подтолкнуло рабочих к финансиализированному поведению. Как мы видели в первой части книги, объем доходов, обеспеченных потреблением и кредитами, которые берет рабочий класс, вырос в соотношении к доходам, создаваемым за счет труда[304].
Костас Лапавитсас, профессор экономики в Школе восточных и африканских исследований Лондонского университета, называет это «финансовой экспроприацией» – она оказала глубокое воздействие на представления рабочего класса о самом себе
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время. Город, скроенный из фантастических имён и эпох, античных вилл и рассыпающихся трущоб, классической роскоши и постапокалиптических видений.
В настоящем учебном пособии осуществлена реконструкция истории философии от Античности до наших дней. При этом автор попытался связать в единую цепочку многочисленные звенья историко-философского процесса и представить историческое развитие философии как сочетание прерывности и непрерывности, новаций и традиций. В работе показано, что такого рода преемственность имеет место не только в историческом наследовании философских идей и принципов, но и в проблемном поле философствования. Такой сквозной проблемой всего историко-философского процесса был и остается вопрос: что значит быть, точнее, как возможно мыслить то, что есть.
Книга наблюдений, ошибок, повторений и метаний. Мысли человека, начинающего работу в новой сфере, где все неизвестно, зыбко и туманно.