Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [96]
Это сочетание растущих трудовых доходов и мрачных условий за пределами работы стало первым последствием бума. Вторым было увеличение числа студентов. К 1968 году оно достигло 450 тысяч – вдвое больше, чем десятилетием ранее. Большинство студентов были родом из рабочих семей, и денег у них не было. В университетах они обнаружили кучи бесполезных учебников и устаревшие правила. Историк Пол Гинсборг писал: «Решение открыть доступ к настолько неподходящей для этого университетской системе просто заложило в нее бомбу с часовым механизмом»[296]. Возможно, точнее всего было бы сравнить этот феномен с детонатором. Захваты студентами университетских помещений начались в конце 1967 года и вылились в уличные столкновения в следующем году. Одновременно началась волна забастовок рабочих, которая достигла кульминации «горячей осенью» 1969 года.
На заводах Pirelli в миланском квартале Бикокка бастующие рабочие создали «объединенный низовой комитет», полностью независимый от профсоюза. По мере того как низовой комитет расширялся, появлялись новые формы действий промышленных рабочих: последовательные часовые забастовки в разных цехах, сидячие забастовки, итальянские забастовки, предназначенные для снижения производительности, и стачки, распространявшиеся путем перехода змейкой из одного цеха в другой. Рабочий Fiat так описывал одну из них: «Мы выступили – нас было всего семь. К тому моменту, когда мы добрались до центрального офиса, где торчал весь персонал, нас уже было около семи тысяч!.. В следующий раз мы начнем с семи тысяч и дойдем до семидесяти тысяч, и тогда Fiat настанет конец»[297].
Итальянская компартия бросилась создавать местные переговорные комитеты, но на многих заводах рабочие отказались в них участвовать и выпроводили коммунистов, скандируя: «Мы все делегаты».
В баре рядом с расположенным в Турине заводом Mirafiore Fiat студенты открыли «рабоче-студенческую ассамблею». 3 июля 1969 года они вышли маршем с фабрики, протестуя против повышения арендной платы за жилье, и вступили в стычки с полицией, скандируя лозунг, в котором выразился новый подход: «Чего мы хотим? Всего!»
Левацкая группа «Лотта континуа» выразила то, что происходило по мнению самих бастующих: «Они медленно начинают освобождать себя. Они разрушают устоявшуюся власть на фабрике»[298].
Если бы дело ограничилось несколькими бунтарскими районами в стране, постоянно пребывающей в состоянии хаоса, то это было бы просто любопытным случаем и не более того. Но волнения в Италии отразили изменения, которые происходили во всем развитом мире; 1969 год должен был стать началом периода повсеместной экономической борьбы, которая постоянно выливалась в политические конфликты и привела к полному переосмыслению западной экономической модели.
Важно понимать последовательность событий, поскольку в популярной литературе крах кейнсианства зачастую сводится к одному-единственному моменту. В 1971 году длительный послевоенный подъем выдохся. Но отмена фиксированных обменных ставок, как ни парадоксально, дала каждой стране возможность «разрешить» напряженность в сфере зарплат и производительности за счет разгона инфляции. Затем, когда в 1973 году резко выросли цены на нефть, что привело к двузначной инфляции, прежнее соотношение между зарплатами, ценами и производительностью просто перестало существовать.
В странах ОЭСР трансфертные платежи, т. е. пособия для малоимущих, социальные выплаты и т. д., составлявшие 7,5 % ВВП в период экономического бума, достигли 13,5 % к середине 1970-х годов. Государственные расходы, которые в среднем составляли 28 % ВВП в 1950-е годы, теперь выросли до 41 %[299]. Доля общего богатства, приходившегося на прибыль промышленности, сократилась на 24 %[300].
Чтобы сдержать активность рабочих, правительства подняли социальные расходы до рекордного уровня и включили представителей рабочих в правительство. В Италии это произошло в рамках «исторического компромисса» 1976 года, который положил конец периоду волнений, привязав компартию и подчиненные ей профсоюзы к консервативному правительству. Тот же процесс можно усмотреть в Пакте Монклоа, подписанном в Испании в 1978 году, в «социальном контракте» правительств Вильсона и Каллагана (1974–1979) и в многочисленных попытках американских профсоюзов добиться заключения стратегической сделки с администрацией Картера.
В конце 1970-х все акторы старой кейнсианской системы: организованный рабочий, патерналистски настроенный управленец, политик государства всеобщего благоденствия и глава государственной корпорации – совместными усилиями пытались спасти разваливавшуюся экономическую систему.
Стандартизированный производственный процесс послевоенной эпохи – и контроль со стороны строго научного менеджмента, на котором он основывался, – привел к созданию рабочей силы, которую он не мог контролировать. Тот простой факт, что итальянская забастовка стала самой эффективной формой саботажа, отражает реальную ситуацию. Именно рабочие управляли производственным процессом. Любое предложение решить макроэкономические проблемы без их согласия было бессмысленным.
