Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [92]
Рабочие, сражавшиеся с фашизмом, были поколением с самым высоким уровнем классового сознания и образования и с самой большой готовностью к самопожертвованию за всю двухсотлетнюю историю пролетариата. Но первая половина ХХ века стала главным испытательным стендом для марксистской теории рабочего класса – и испытание это провалилось. Рабочие хотели чего-то большего, чем власть: они хотели контроля. И четвертый длинный цикл обеспечил им его, пусть и на время.
В 2012 году я отправился на кладбище в Валенсии, чтобы посетить массовые захоронения жертв Франко. В годы, последовавшие за смертью Франко, их семьи установили маленькие индивидуальные надгробия, на которые были прикреплены фотографии убитых, сделанные с эффектом сепии. Когда я попытался сфотографировать их на мой iPhone, камера распознала их лица как человеческие, поместив их в маленький зеленый квадрат.
В основном это мужчины и женщины среднего возраста: городские служащие, адвокаты, владельцы магазинов. Большинство молодых мужчин и женщин были казнены или убиты на поле боя. Массовые захоронения предназначались для тех, кого расстреливали скопом между 1939 годом, когда гражданская война закончилась, и 1953 годом, когда убивать уже было некого.
Джордж Оруэлл, сражавшийся плечом к плечу с ними, был потрясен идеализмом, которым дышали их лица. По его словам, они были «цветом европейского рабочего класса, который преследовала полиция всех стран… теперь многие миллионы из них гниют в лагерях»[279]. И эта цифра не была преувеличением. В советском ГУЛаге содержалось 1,4 миллиона заключенных, каждый год гибло около 200 тысяч из них. По меньшей мере 6 миллионов евреев были убиты в нацистских концлагерях, примерно 3,3 миллиона советских военнопленных умерли в немецких лагерях в 1941–1945 годах. На одну только испанскую войну приходится около 350 тысяч погибших[280].
Масштабы смерти во время Второй мировой войны трудно осознать. Поэтому ее воздействие на политику и социологию рабочего класса окутано леденящим молчанием. Пора его прервать. Большинство евреев, убитых в Восточной Европе, происходили из политически активных групп рабочего класса. Многие были членами либо просоветских, либо левых сионистских партий, либо антисионистского Бунда. Холокост всего за три года уничтожил целую политическую традицию в мировом рабочем движении.
В Испании профсоюзы, кооперативы и левые ополченцы были уничтожены путем массовых убийств, а их традиции подавлялись до 1970-х годов. Тем временем в России политическое подполье рабочего класса было истреблено в ГУЛаге и в ходе массовых репрессий.
То, что Оруэлл называл «цветом европейского рабочего класса», было разгромлено. Даже если бы речь шла только о цифрах, эта осознанная бойня политически активных рабочих в сочетании с гибелью десятков миллионов людей в ходе военных действий стала поворотным моментом в истории организованного рабочего класса. Но, помимо этого, были уничтожены и иллюзии. По мере того как приближалась Вторая мировая война, крайние левые – троцкисты и анархисты – пытались придерживаться прежних интернационалистских установок: отказ от поддержки войн между империалистическими державами, продолжение классовой борьбы на родине. Но к маю 1940 года война стала важнее классовой борьбы.
Когда союзники потерпели поражение, а в правящем классе Нидерландов, Франции и Великобритании возникли значительные пронацистские группы, всякой рабочей семье, имевшей радио, стало очевидно, что их культура выживет, только если Германия будет разгромлена в войне. Политика рабочего класса стала зависеть от военной победы союзников. После войны те, кто пережил бойню, осознавали, насколько близко организованный труд оказался к полному уничтожению, и теперь хотели стратегического соглашения.
Вторая мировая война была отмечена восстаниями рабочих, но иного типа, чем те, что происходили в 1917–1921 годах.
Забастовочное движение началось со всеобщей стачки в Голландии в 1941 году и достигло пика в 1943–1944 годах, когда стачки привели к свержению Муссолини. Это были прежде всего антифашистские, а не антикапиталистические акции. Когда восстания рабочих ставили под угрозу планы союзников, как это было в Варшаве и в Турине в 1944 году, генералы просто останавливали наступление до тех пор, пока вермахт не заканчивал свою работу. После этого в дело вступали коммунистические партии, которые только и делали, что сдерживали любые действия, направленные на восстановление демократии.
1917–1921 годы не повторились. Но страх того, что это может произойти, заставил повысить жизненный уровень рабочих и сместить баланс в распределении богатства в пользу рабочего класса.
На первом этапе быстрое изгнание женщин из рядов промышленных рабочих, которое произошло после войны и было описано в документальном фильме «Жизнь и времена клепальщицы Рози» (1980), обеспечило повышение зарплат мужчин и привело к сокращению разницы в зарплатах рабочих и среднего класса. Социолог Ч. Райт Миллс отмечал, что к 1948 году доход американских белых воротничков вырос вдвое за десятилетие, тогда как доход промышленных рабочих утроился
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время. Город, скроенный из фантастических имён и эпох, античных вилл и рассыпающихся трущоб, классической роскоши и постапокалиптических видений.
В настоящем учебном пособии осуществлена реконструкция истории философии от Античности до наших дней. При этом автор попытался связать в единую цепочку многочисленные звенья историко-философского процесса и представить историческое развитие философии как сочетание прерывности и непрерывности, новаций и традиций. В работе показано, что такого рода преемственность имеет место не только в историческом наследовании философских идей и принципов, но и в проблемном поле философствования. Такой сквозной проблемой всего историко-философского процесса был и остается вопрос: что значит быть, точнее, как возможно мыслить то, что есть.
Книга наблюдений, ошибок, повторений и метаний. Мысли человека, начинающего работу в новой сфере, где все неизвестно, зыбко и туманно.