Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [55]
Эта группа уже так велика и имеет столь ясные черты в некоторых городах, например, в Лондоне, Токио или Сиднее, что теперь меньшинством являются представители XX века, все еще использующие аналоговые карты вместо GPS, все еще теряющиеся перед обилием возможностей в Starbucks, потрясенные и завороженные переменчивым образом жизни, который другая группа считает нормальным.
Подключенные к сети индивиды начала XXI века – «люди с белыми проводами» – точно соответствуют тому типу людей, появления которого ожидал Друкер: универсально образованного человека. Они больше не ограничиваются технологическо-демографической нишей. Любой бармен, административный работник или временный сотрудник юридической фирмы может стать, если захочет, универсально образованным человеком – для этого ему достаточно иметь базовое образование и смартфон. Действительно, последние исследования показывают, что благодаря распространению мобильного интернета даже китайские фабричные рабочие при всей жесткости их трудовой дисциплины и продолжительности рабочего дня стали активно пользоваться сетью в нерабочее время[164].
Когда вы осознаете, что информация действует как экономический ресурс, и понимаете, кто является новым социальным архетипом, вы приближаетесь к пониманию того, как мог бы осуществиться переход к посткапитализму. Однако возникает вопрос: почему он должен осуществиться? Хотя Друкер приводит умозрительные ответы, они все же дают первое представление о тех основах, на которых следует строить строгую теорию посткапитализма.
Друкер делит историю промышленного капитализма на четыре фазы: механическая революция, продолжавшаяся большую часть XIX века; революция производительности, начавшаяся со становлением научного управления в 1890-е годы; революция менеджмента после 1945 года, вызванная применением знаний к процессу ведения бизнеса; и, наконец, информационная революция, основанная на «применении знаний к знаниям».
Друкер, будучи учеником Шумпетера, осознанно использовал здесь длинные циклы (хотя и соединил первые два воедино), но с точки зрения отдельных компаний. Это привело Друкера к более глубокому осознанию того, что ни один из этих поворотных моментов нельзя осмыслить без понимания экономики труда. От Вергилия до Маркса, утверждал он, никто не удосужился изучить, что крестьянин или фабричный рабочий делал в повседневной жизни. Лишь в конце XIX века капиталисты обратили внимание на то, что на самом деле делали их рабочие, и попытались это изменить.
«По-прежнему нет ни одной истории труда», – сокрушался Друкер; двадцать пять лет спустя история труда все еще мало изучена. Экономика трудового рынка по-прежнему сосредоточена на безработице и уровне зарплаты и имеет в научном мире весьма скромное положение. Однако когда мы поймем, как информация влияет на труд, на границы между трудом и свободным временем и на работу, то масштаб перемен, которые мы переживаем, проявится в полной мере.
В конце Друкер оставил нам ряд вопросов. Это были правильные вопросы, но и двадцать пять лет спустя у нас все еще нет обобщающей теории информационного капитализма, не говоря уже о посткапитализме. Тем не менее традиционная экономическая наука, пусть и случайно, но все же близко подошла к тому, чтобы ее открыть.
В 1990 году американский экономист Пол Ромер разгромил одно из ключевых утверждений современной экономики и заодно выдвинул на первый план вопрос об информационном капитализме.
В своих поисках модели, которая могла бы предсказать темпы роста той или иной страны, экономисты определили список различных факторов: сбережения, производительность, рост населения. Они знали, что технологические изменения оказывают влияние на все эти факторы, но, исходя из соображений построения модели, считали их «экзогенными», т. е. внешними по отношению к ней, а значит, не влияющими на уравнение, которое они пытались вывести. В своем исследовании «Эндогенные технологические изменения» Ромер целиком пересмотрел этот вопрос[165]. Он доказал, что, поскольку инновациями движут рыночные силы, их следует рассматривать не как случайные или внешние применительно к экономическому росту факторы, а как неотъемлемую («эндогенную») их часть. Инновации сами по себе нужно включить в рамки теории роста: их воздействие носит предсказуемый, а не случайный характер.
Однако Ромер не просто вывел общее математическое заключение о капитализме, но и выдвинул предположение непосредственно относительно информационного капитализма, которое имело революционные последствия. Он определил технологические изменения нарочито просто – как «улучшение инструкций по сочетанию между собой исходных материалов». Он отделил вещи от идей – ведь именно это подразумевается под «инструкциями». Информация, по мнению Ромера, подобна проекту или рецепту, который рассказывает, как сделать что-то в физическом или цифровом мире. Это ведет к тому, что он называл новой фундаментальной предпосылкой: «инструкции для работы с исходными материалами по сути своей отличаются от прочих экономических товаров»
