Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [53]
Объем глобального рынка ТВРД достигает 21 миллиарда долларов в год, так что дальше следует вопрос на 21 миллиард: какая часть стоимости ТВРД приходится на физические компоненты, применяемые для его изготовления, какая часть – на труд, а какая – на информацию, которую он воплощает?
В бухгалтерской отчетности ответа вы не найдете – современные бухгалтерские стандарты оценивают интеллектуальную собственность наугад. Исследование, проведенное SAS Institute в 2013 году, обнаружило, что при попытке определить стоимость данных невозможно правильно подсчитать ни стоимость их сбора, ни их рыночную стоимость, ни доход, который они могут обеспечить в будущем. Своим акционерам важность данных компании могли объяснить лишь посредством такой формы учета, которая включала неэкономические выгоды и риски[160].
Исследование показало, что, несмотря на то, что в балансах американских и британских компаний «неосязаемые активы» росли почти в три раза быстрее, чем активы осязаемые, фактический размер цифровой отрасли, выраженный в долях ВВП, оставался неизменным. Иными словами, в логике, при помощи которой мы оцениваем самые важные вещи в современной экономике, что-то не так.
Тем не менее, как их ни измеряй, очевидно, что комбинация производственных ресурсов изменилась. Авиалайнер уже кажется старой технологией. Однако, если вспомнить об атомной структуре лопастей, о сжатом цикле проектирования, о потоке данных, которые он передает в главный офис своего производителя, то окажется, что он напичкан информацией.
Этот феномен слияния виртуального и реального миров проявляется во многих отраслях – это и автомобильные двигатели, чьи физические характеристики определяются кремниевыми микросхемами; и цифровые пианино, которые могут выбирать из тысяч сэмплов настоящих пианино в зависимости от того, насколько сильно вы нажимаете на клавиши. Сегодня мы смотрим фильмы, состоящие из пикселей, а не из целлулоидных гранул и содержащие целые сцены, в которых на самом деле перед камерой не находилось ни одного реального объекта. На автосборочных конвейерах у каждого компонента есть штрихкод: то, что делают люди, наряду с посвистыванием и гудением роботов, направляется и проверяется компьютерным алгоритмом. Взаимоотношения между физической работой и информацией изменились.
Великий технологический прорыв начала XXI века заключается не в новых объектах, а в старых предметах, ставших «умными». Интеллектуальный контент товаров становится ценнее, чем физические элементы, используемые для их изготовления.
В 1990-е годы, по мере того, как росло понимание последствий, к которым вели информационные технологии, представители различных наук одновременно пришли к одной и той же мысли: капитализм становится качественно иным.
Появились устойчивые словосочетания: экономика знаний, информационное общество, когнитивный капитализм. Считалось, что информационный капитализм и модель свободного рынка работают в тандеме, порождая и укрепляя друг друга. Некоторые полагали, что перемены настолько важны, что не уступают по своему значению переходу от торгового капитализма к промышленному в XVIII веке. Но как только экономисты стали объяснять, как этот «третий тип капитализма работает», они столкнулись с одной проблемой – он не работает.
Появляется все больше подтверждений тому, что информационные технологии не создают новую, более стабильную форму капитализма, а расшатывают его, разъедая рыночные механизмы, подтачивая права собственности и разрушая прежние взаимосвязи между зарплатами, трудом и прибылью. Первой об этом заговорила довольно разношерстная команда, состоявшая из философов, гуру менеджмента и юристов.
В этой главе я рассмотрю и подвергну критике их ключевые идеи. Затем я предложу и обосную еще более радикальную мысль: информационные технологии ведут нас к посткапиталистической экономике.
В 1993 году гуру менеджмента Питер Друкер писал: «Тот факт, что знания стали единственным, а не одним из ресурсов, делает наше общество “посткапиталистическим”. Он коренным образом меняет структуру общества. Он создает новую социальную динамику. Он создает новую экономическую динамику. Он создает новую политику»[161]. В свои девяносто лет последний остававшийся в живых ученик Йозефа Шумпетера несколько опередил события, однако его догадка была верной.
Друкер исходил из того, что прежние факторы производства – земля, труд и капитал – стали вторичными по отношению к информации. В своей книге «Посткапиталистическое общество» Друкер утверждал, что на смену некоторым нормам, имевшим ключевое значение для капитализма, приходят новые. Наблюдая за насыщенным информацией капитализмом 1980-х годов, Друкер, писавший в те времена, когда никто еще в глаза не видел интернет-браузер, описал широкими мазками сетевую экономику, которая появилась в последующие двадцать лет.
Именно для этого и нужны провидцы. В то время как многие люди из его окружения считали сочетание «информационные технологии плюс неолиберализм» усовершенствованным капитализмом, Друкер представил информационный капитализм как переход к чему-то иному. Он отмечал, что, несмотря на разглагольствования об информации, не существовало экономической теории о том, как информация действует на самом деле. В отсутствие такой теории он задал ряд вопросов о том, к чему могло привести становление посткапиталистической экономики.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время. Город, скроенный из фантастических имён и эпох, античных вилл и рассыпающихся трущоб, классической роскоши и постапокалиптических видений.
В настоящем учебном пособии осуществлена реконструкция истории философии от Античности до наших дней. При этом автор попытался связать в единую цепочку многочисленные звенья историко-философского процесса и представить историческое развитие философии как сочетание прерывности и непрерывности, новаций и традиций. В работе показано, что такого рода преемственность имеет место не только в историческом наследовании философских идей и принципов, но и в проблемном поле философствования. Такой сквозной проблемой всего историко-философского процесса был и остается вопрос: что значит быть, точнее, как возможно мыслить то, что есть.
Книга наблюдений, ошибок, повторений и метаний. Мысли человека, начинающего работу в новой сфере, где все неизвестно, зыбко и туманно.