Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [102]

В марте 1921 года СССР был вынужден перейти к разновидности рыночного социализма под названием «Новая экономическая политика». Крестьянам разрешили оставлять себе и продавать урожай, что привело к оживлению экономики, но создало две опасности, которые революционерам, осажденным в России, было трудно понять. Во-первых, деньги потекли в руки зажиточных крестьян, которых в просторечии называли «кулаками», а сельское хозяйство фактически получило право вето в определении скорости промышленного развития, что нашло отражение в лозунге «Социализм со скоростью улитки». Во-вторых, укрепилось положение привилегированной бюрократии, управлявшей фабриками, снабженческими организациями, армией, тайной полицией и правительственными учреждениями.

Выступая против богатых крестьян и бюрократов, русский рабочий класс требовал большей демократии, быстрой индустриализации посредством централизованного планирования и уничтожения спекулянтов. Вскоре эти три направления общественной борьбы нашли отражение в самой коммунистической партии.

Внутрипартийные споры разразились между левой оппозицией, которую возглавлял Троцкий и которая требовала больше демократии и больше планирования, прорыночным крылом под руководством Бухарина, который хотел отсрочить индустриализацию и призывал крестьян «обогащаться», и центристской фракцией в лице самого Сталина, отстаивавшего интересы бюрократии.

В ноябре 1927 года на параде в честь годовщины революции около 20 тысяч сторонников левого крыла пронесли транспаранты с требованиями о том, чтобы партия уничтожила кулаков, спекулянтов и бюрократов. Когда рабочие нескольких московских фабрик выступили в поддержку демонстрантов, милиция напала на них, что привело к уличным столкновениям.

Сталин исключил из партии Троцкого и других лидеров левой оппозиции, отправив их в ссылку. Затем Сталин устроил один из тех кульбитов, которые Оруэлл позднее высмеял в «1984»: он перенял левую программу, но в намного более крайней форме, максимально жесткой и брутальной. В 1928 году настал черед Бухарина – он и рыночно ориентированное крыло партии подверглись чистке. Кулаки были «ликвидированы» в ходе насильственной коллективизации крестьянских хозяйств. Оценки различаются, однако в результате голода и массовых расстрелов в деревне за три года погибло около восьми миллионов человек[317].

Масштабы сталинских амбиций, которые должен был воплотить первый пятилетний план (1928–1932), нашли отражение в его фразе: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[318].

Официальные цифры показывают мощный рост производства в годы пятилетнего плана: удвоился выпуск угля, стали и нефти, досрочно были выполнены колоссальные инфраструктурные проекты. Но, в отличие от мира научной фантастики «Красной звезды», плановики столкнулись с двумя непреодолимыми препятствиями. В экономике по-прежнему преобладало сельское хозяйство, а техническая основа промышленности была слаба и подорвана десятилетием хаоса. Сталин навязал планирование обществу, которое было далеко от изобилия – напротив, оно страдало от дефицита, а его сельское хозяйство носило полуфеодальный характер. Чтобы добиться хоть какого-то прогресса, Сталин должен был осуществить резкое перераспределение средств от деревни к промышленности и от потребления к тяжелому машиностроению. Промышленные цели были выполнены, но ценой массового голода, массовых казней, рабских условий труда на многих предприятиях и, в конечном итоге, ценой последующего экономического кризиса[319].

СССР не догнал Запад за десять лет. Но к 1977 году ВВП на душу населения в стране составлял 57 % от уровня США и сравнялся с уровнем Италии. По данным исследования, проведенного по заказу ЦРУ, с 1928 года до начала 1980-х средние темпы роста в СССР составляли 4,2 %. «С уверенностью можно сказать, что это рекорд устойчивого роста», – заключили аналитики RAND Corporation[320].

Но рост Советского Союза никогда не был обусловлен производительностью. Согласно исследованию RAND, лишь четверть роста в СССР обеспечивалась за счет улучшения технологий, остальная же часть – за счет наращивания факторов производства, т. е. станков, сырья и энергии. После 1970 года рост производительности прекратился полностью: если нужно было увеличить вдвое производство гвоздей, то рядом со старой фабрикой просто строили еще одну – о производительности речи не шло.

Экономисты называют такое развитие «экстенсивным ростом» – в отличие от интенсивного роста, который увеличивает реальное благосостояние. В среднесрочной перспективе система, в основе которой лежит экстенсивный рост, нежизнеспособна. Вполне вероятно, что, в отсутствие роста производительности, советская система в 1980-е годы рухнула бы под грузом внутренних проблем даже без давления со стороны Запада.

Один урок – который давно сформулировали анархисты, аграрные социалисты вроде Кондратьева и инакомыслящие марксисты вроде Богданова – звучал так: «Не захватывайте власть в отсталой стране». Второй урок: нужно отдавать себе отчет в том, что планирование – это гадание. Как показал экономист Холлэнд Хантер на основе анализа советских статистических данных, цели первого пятилетнего плана были недостижимы без сокращения потребления на 24 %