Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы - [123]

То и дело возникали коллизии, способные свести человека с ума. Матери должны были делать выбор: кого спасать — ребёнка или себя ради этого же ребёнка, старших детей во имя младшего или наоборот? Подросткам приходилось выбирать: вот сейчас, на пути из булочной домой, съесть материн довесок к пайку, чтобы завтра не слечь, как она, и найти в себе силы снова пойти в магазин, потому что иначе им обоим смерть, или это будет означать воровство? Что дороже, имеющая мировое значение коллекция семян или жизнь научных сотрудников, хранящих эту коллекцию?..

У некоторых и вправду не выдерживал рассудок, но большинство — пусть зачастую неосознанно — продолжали изо всех сил держаться за неуклонно снижающийся уровень нравственности и этики, остатков бытовой культуры. И тем спаслись. Больше того, помогали спастись окружающим. Это были самые разные люди — воспитательницы детских садов, школьные учителя, учёные, домохозяйки, соседи по квартире, работницы райисполкомов… Сергей Яров, автор книги «Блокадная этика», одного из наиболее глубоких исторических исследований о жизни осаждённого Ленинграда в первую военную зиму, рассказывает, что уже в январе 1942 года в Приморском районе был создан первый в городе комсомольский бытовой отряд. Причём создан не по директиве сверху, а по решению райкома комсомола, скорее всего — совсем молодых девушек, не комсомольской номенклатуры, а тех, кто пришёл работать в райком на смену ушедшим на фронт старшим товарищам. Все 80 девушек из этого отряда трудились не только за усиленный паёк, они спасали горожан с полной отдачей физических и моральных сил — «разносили горячие обеды в котелках, получали заработную плату для тех, кто не мог ходить, на санках везли больных в лечебницы и в бани (даже мыли их), убирали комнаты, привозили воду и дрова, топили печь, устраивали детей в детдома…» [23. С. 552]. Только с 14 февраля до 19 марта отряд проверил 5354 квартиры и предоставил помощь 3845 ленинградцам [23. С. 552]. В конце февраля 1942 года Ленинградские обком и горком комсомола обязали создать такие отряды во всех районах города.

Так на грани гибели, в воронке ада, затягивавшей в свой смертельный водоворот сотни тысяч горожан, рождался новый — ленинградский — характер: ещё более независимый (в самые тяжелые дни Москва не пришла к нам на помощь, мы сами, с помощью ополченцев, отстояли наш Ленинград!), сильный, мужественный и гордый своей победой.

Параллельные заметки. В конце 1980-х — начале 1990-х годов, когда наконец, пали запреты на историческую правду, маятник блокадной памяти качнулся в обратную сторону. То, о чём ещё вчера нельзя было писать и говорить, стало главной темой и буквально заполонило не только средства массовой информации, но даже вроде бы вполне серьёзные журналы и книги. В историческом сознании ленинградский «блок ада» грозил превратиться в средоточие сплошных ужасов, а сами блокадники — в скопище звероподобных дикарей.

Да, в дни осады на импровизированных рынках продавали настоящий (а значит, номенклатурный или привезённый с Большой земли) хлеб и паштет из крыс. Да, был каннибализм: известны случаи, когда в столовском жиденьком супе обнаруживали человеческую косточку, а детей завлекали в чужую квартиру и убивали, чтобы потом изготовить студень, который продавался на тех же рынках. Да, были мародёры, ходившие по «вымороченным» квартирам и выносившие оттуда всё, что представляло ценность, от картин и антиквариата до продовольственных карточек; причём нередко делалось это ещё при живых, но уже не способных сопротивляться обитателях. И воровали, и грабили, и дрались у прилавка булочной за краюху суррогатного хлеба, и обманывали беспомощных дистрофиков, и принуждали к проституции за стакан соевого молока…

Всё это было, было, было… Но даже в самые отчаянные дни первой военной зимы не это определяло жизнь блокадного города. Мораль отступила далеко, очень далеко, но она не исчезла. Большинство — и об этом свидетельствуют дневники блокадников — сохраняли в себе человеческое: искренность, доброту, милосердие, справедливость… Хотя эти качества требовали высочайшей силы духа и твёрдости воли. Не будь всего этого, Ленинград не выжил бы и не победил. И люди не остались бы людьми, а сам город после Победы не сохранил в восприятии всего народа ореол довоенной порядочности и приветливости, стойкости и мужества.

* * *

27 января 1944 года, в день долгожданного полного освобождения от нацистской блокады, весь Ленинград ликовал. «В 20 часов в городе, на улицах которого пять дней назад рвались вражеские снаряды, прогремело 24 залпа из 324 орудий. Вопреки всё ещё действующим правилам светомаскировки, небо озарилось фейерверком…» [9. С. 459].

Женя Осипова, которую соседка ещё в 1942-м спасла от голодной смерти и потом устроила на кирпичный завод, ставший крематорием, вспоминает о том дне: «Казалось, нам всем теперь чуть не памятники поставят за то, что мы выжили и победили. По крайней мере, пошлют всех до единого в лучший санаторий.

Но на следующее утро позвали меня в заводоуправление:

— Видишь, на дворе стоят ещё шесть вагонеток. Это тебе. Давай, комсомольский секретарь…