Постчеловечество - [16]

Прошлый холокост мир пережил и обновился. Начало нового века развивалось так, что повторения холокоста, казалось бы, можно избежать на ранних его этапах прежде всего за счет того, что журналистику с рекламой поглотило специфическое направление PR в форме вершины развития советского управления массовым сознанием. Однако объективные перемены могут стать еще более глубокими и перекрыть управляемость общества. Динамика публичного информационного поля продолжается ускоряться, и как-то не верится, что могут вернуться периоды стабильности, подобно тем, что описал для России генетик Михаил Голубовский. Роль системных эффектов стала столь велика, что политологи, включая Михаила Делягина, чаще говорят о «коллективном разуме». Какими мы будем через полтора десятка лет и будем ли мы наконец соответствовать этикетке «человека разумного», трансформируемся в сообщество людей пост-разумных или нас вытеснит в помойку эволюции некая боковая раса, слабо связанная с нами происхождением?

Все названное когда-нибудь произойдет неизбежно, и мы сильно удивимся, сойдя с машины времени на любой случайно выбранной дате. Удивимся разительности перемен. Но еще больше тому, почему это было невозможно представить, чтоб подстелить соломки.

Потому что будущая эволюция общества директируется (направляется) текущими ожиданиями массового сознания.

Ощущение постоянного обновления гармонично сожительствует в человеке с уверенностью в собственном постоянстве. Мы живем упоительным чувством перемен и действующий в нашей генетической системе механизм купирования (отрубания) памяти о прошлом стабилизирует человека в меняющемся мире.

Доминирующее мнение о невозможности предсказания человеческого будущего основано на неисполнимости прогнозов. Чем более быстрым становится наш мир, тем больше коллекция попранных предсказаний. Что не мешает тем же предсказателям расти в цене и в собственных глазах.

Например, в преддверии американского вторжения в Афганистан предсказывалось перемещение производства наркотиков в Пакистан, однако наркотрафик из оккупированной страны вырос двадцатикратно и продолжает расти, ослабив Европу. По сведениям Алексея Митрофанова, перевозка наркотиков американской военной авиацией составила серьезную конкуренцию нынешнему руководству бывших союзных республик. По свидетельству Михаила Делягина, хваленые израильские спецслужбы прохлопали укрепрайон вблизи границы страны. До этого двадцать первый век, заместив кровавого предшественника, сразу же предъявил признаки нового холокоста, сломав надежды на мир и покой. Главное разочарование состоит в необратимом кризисе либерализма. Последнее десятилетие прошлого века принесло России ощущение завершения советского эксперимента, однако последующие полтора десятка лет показали, что экспериментом была скорее недолгая попытка демократических свобод. Ее старт всяк отсчитывает по-своему, убитый депутат Сергей Юшенков рассказывал о том, как из КГБ инициировали демонтаж памятника Дзержинскому на Лубянке. Он же восхищался успехом последнего эксперимента над страной, который предпринял Борис Березовский. В результате в России началось возрождение в прежней роли системы госбезопасности, а автор идеи попал на роль то ли Герцена, то ли Курбского.

Пока пространство советской империи раздали предсказанные Стругацкими центробежные силы, спешно состроенная постсоветская элита выполнила историческую роль в сохранении великой страны — «продала» геополитическим конкурентам идею демонтажа сначала «железного занавеса», затем самой «империи зла» и далее методом поэтапного вымогательства — импорта великих идеалов британской «демократии» — тиражированной американской модели государственной машины. Проведенная PR-операция по эффекту и последствиям сравнима с Нюрнбергским процессом, ведь в начале девяностых годов нас можно было брать голыми руками. Как всегда, в глобальном кризисе мы опередили мир и выиграли время. Россия уже достаточно окрепла, даже поставила точку под суверенными долгами, хотя в свете ближайшего будущего это не более чем повод для разговора с зарубежными партнерами. Российская дипломатия уверенно возвращается на посреднический уровень. В то же время жестокий кризис семьи в США выплеснулся в ксенофобию, Германия вылечилась от вины перед евреями и возвращается к фашизму, Париж превратился в вонючее предместье Европы, которая после курдских волнений избегает раздражать братьев-мусульман и тем не менее напоролась на «карикатурный скандал».

Так Россия детерминировала пучок треков будущего мирового развития. Бросив кость акулам мирового империализма, с помощью эмиссии стереотипов, российская государственность первой в новом веке пережила стадию жестокого метаморфоза, когда от нее по факту осталась не более чем видимость, а население захлестнула полномасштабная нищета.

Россия всегда была сильна «связями с общественностью». Любая временно сложившаяся элита одним голым PR делала и продолжает делать из нашей почвы (что само по себе дает надежду) все то и много больше, для чего нашим геополитическим конкурентам требуется мощная экономика, оснащенная и обученная армия высокая производительность технологично обустроенного труда и очень много денег. На выходе из биполярного мира даже ничего не пришлось придумывать, необходимые стереотипы уже сложились, и в этом отличие от прошлого этапа исторического палиндрома с вековым промежутком, потому что большевики «взяли» Смольный, Зимний, Кремль с помощью того, что им пришлось генерировать in statu nascendi. В остальном почти все повторилось, включая монопольное использование новейших технических средств эмиссии (тиражирования) «информации» — тогда ротатора и телеграфа для сообщения о низложении какими-то большевиками Временного правительства, в новое время — Интерфакса, созданного для сообщения о том, что власть в руках Ельцина.