Посольский десант - [30]

– Естественно.

– Ну что же: кое-какая у меня действительно имеется. Но вам она обойдется достаточно дорого.

– Поторгуемся.

– Прекрасно. Итак: что вы хотите знать?

– Все, что вам известно об этом мире.

– Очень хорошо. Но сначала я должен поесть.

Путешественники переглянулись.

– Хорошо. Мы вам поверим. Посол, освобождайтесь от своих запасов. Да и мы заодно закусим: аппетит разгулялся…

И беглецы начали освобождаться от награбленных в буфете Центра припасов. Двухголовый только облизывался – вернее, облизывалась одна голова, вторая продолжала мирно дремать.

– Ну вот, – подвел итоги Федоров. – Начнем, пожалуй. Но зато потом вам придется выкладывать все без остатка – точно так же, как это только что сделали мы.

Бицефал только кивнул: рот его был уже набит до предела.

После этого достаточно долгое время никто не произнес ни слова. И лишь минут через сорок двухголовый проговорил:

– Ну, просто не могу выразить, насколько я вам благодарен!

– Можете, можете. Начинайте излагать.

– Спрашивайте.

– И спросим. Прежде всего: что это за странный мир – Тивиза? Что, например, означают эти улицы на экранах – и заброшенные пустыри между ними, хотя бы вот этот самый? Почему на экранах густые толпы – а на настоящей улице не видно ни души?

– Сейчас я вам все объясню – кратко и исчерпывающе. Слушайте…

– Мы с вами находимся, – сказал двухголовый, – в столице Тивизы, в самом большом ее городе. Вас удивило, что жители его видны только на экранах – и больше нигде. Но в этом нет ничего удивительного. В городе других жителей просто нет. Как нет и вообще ничего другого. Этот город существует не для жизни.

– Для чего же? – удивленно спросил Изнов.

– Для показа. Вот таким, каким вы видели его на экранах, видит его и вся планета. С людьми и машинами на улицах, красивыми домами по сторонам – ну и так далее…

– Кто же видит? Кто смотрит?

– Население, естественно. Вы ведь не думаете, что Тивиза необитаема? В этом мире живет достаточно много, как тут принято говорить, организмов. И все они с удовольствием видят это – и радуются высокому уровню жизни.

– А они и на самом деле хорошо живут?

– Мир давно обнищал.

– Но как же…

– Да этого просто никто не понимает. Каждый знает, что он живет – хуже некуда, да. Но он смотрит на экран у себя дома – и видит, что весь остальной мир живет прекрасно. Это только ему не повезло, а вообще все обстоит наилучшим образом.

– Ну а если он не смотрит на свой домашний экран?

– Избегает Жизневидения? Но это – тягчайшее преступление. И стоит кому-нибудь донести, что сосед, знакомый, друг, брат – одним словом, кто угодно – избегает Жизневидения, заподозренный просто исчезнет – и никто никогда его больше не увидит; разве что на экране – в той самой толпе, что с утра до вечера движется по замкнутому кольцу. Вы, думаю, уже обратили на него внимание…

– Самим пришлось прогуляться: мы ведь сперва приняли все это за чистую монету. Но ведь на экранах показывают не только столичную толпу? Этого вряд ли достаточно, чтобы создать представление о прекрасной жизни.

– Разумеется. Но вы, по вашим словам, были в Центре. Успели вы там осмотреться как следует?

– К сожалению, у нас было слишком мало времени…

– Значит, вы многого не видели. Между тем в Центре есть все. Вы можете увидеть там великолепные апартаменты, современные цеха, скоростные поезда, шикарные магазины, неисчислимые стада – хотя на самом деле их, конечно, там нет – хорошо, если наберется десяток голов скота, остальное – съемочные эффекты, не более того. Увидите вооруженные до зубов по последнему слову техники войска… Одним словом – все, чего только может пожелать своему миру лояльный гражданин…

– По-моему, что-то такое мы замечали – краем глаза, – проговорил Изнов, припоминая.

– Видели, хотя и в отдалении, – подтвердил Федоров. – А скажите… да, кстати: как вас зовут? Или вернее: как вы хотите, чтобы мы к вам обращались?

– Мне это решительно все равно. Но для удобства… Ну что же, я успел заметить, что вас… м-м… несколько удивили некоторые мои анатомические особенности. Я для вас, так сказать, феномен, согласны? Но на деле я самый обычный монитон. Вот и называйте меня – ну, хотя бы Монитаком, если вам не придет в голову ничего лучшего.

– Будь по-вашему. Итак, дорогой Монитак, раз уж вы знаете так много, то объясните: за каким чертом этому миру нужно столь богатое телевидение?

– Жизневидение, коллега. Жизневидение. По-моему, в этом названии содержится готовый ответ на ваш вопрос.

– То есть?

– Это – единственный источник, из которого миллионы тивизиан получают информацию о своей жизни. Они вынуждены это делать: я вам уже объяснил это.

– А на самом деле…

– На самом деле я не знаю ни одного другого мира – а мне привелось побывать во многих, весьма многих, – где население жило бы на таком уровне убогости. Здесь воистину нет ничего – кроме Жизневидения с его эффектами.

– Но жители, граждане ведь не столь глупы…

– Они не глупы, да. Но крайне доверчивы. Единственное, чему их не устают учить с первого до последнего дня жизни, – это доверие властям. Хотя это ведь вовсе не бедная планета – если говорить о ее ресурсах. Просто никто не хочет тратить силы на организацию их использования. Гораздо проще – и, кстати, намного дешевле – заставлять весь народ жить тем, что они видят на экранах; не могут не видеть. И, как мы тут с вами уже говорили, если кому-то и приходит в голову – а конечно же, приходит, – что то, что ему выдают за подлинную жизнь, разительно отличается от его собственного бытия, – он привычно относит это за счет собственной неумелости, невезения, дурной судьбы, наконец; здесь весьма распространена вера в судьбу, в предопределение; так что тивизианин может быть очень недоволен собой и своей жизнью – но никак не распространяет этого неудовольствия на все остальное, на весь свой мир.