Посох Богов - [38]

— Я так рад! Проходи, садись и не отказывайся от угощенья. Эй, Танниса, — позвал он служанку. — Принеси госпоже Асму-Никаль молока и медового печенья.

Молодая быстроглазая служанка показалась на мгновенье и тут же убежала выполнять приказание господина.

Тасмис усадил гостью за стол, и, сев напротив, внимательно посмотрел на девушку.

— Что же привело тебя ко мне, Асму-Никаль? — молодой человек догадывался, что её приход вряд ли простое желание встретиться с ним. И всё же в голосе чувствовалась едва уловимая надежда. — Не бойся, говори.

Безотчётно повинуясь чувству доверия, которое внушал ей собеседник, Асму-Никаль начала свой рассказ с самого начала. Она сделала это без опасенья быть непонятой или преданной. Тасмис слушал её очень внимательно, лишь изредка задавая вопросы. Асму-Никаль не пропускала ни одной подробности, и чем больше узнавал Тасмис, тем тяжелее становилось у него на душе. Теперь ему окончательно стало ясно, что у него есть счастливый соперник, и он должен его спасти. Дослушав, он опустил голову.

— Тасмис, я в отчаянии, — Асму-Никаль то ли уговаривала его, то ли извинялась. — Это всё из-за меня, из-за жезла. Ведь он ни в чём не виноват. Я уверена, им нужен именно Жезл.

Тасмис продолжал молчать.

— Ты можешь отказаться. Я знаю, что это почти невозможно. — Асму-Никаль поднялась из-за стола. Она понимала, как больно ему сейчас. — Но мне не к кому обратиться, кроме тебя.

Тасмис положил свою руку на руку Асму-Никаль, заставляя снова сесть, и ему передавлось её настроение. В беспомощной сломленности девушки, которую он знал другой, гордой и сильной, было что-то чужое, пугающее. Тасмис не мог этого вынести. В молчании прошло ещё немного времени и, наконец, он произнёс:

— Я помогу тебе. Пока не знаю как, но помогу. Прошу тебя, доверься мне. Но у нас очень мало времени. Самое большее через три дня его казнят. Мы не сможем доказать его невиновность, а значит… — Тасмис встал. — Значит, надо готовить побег. Для этого я должен начать действовать уже сейчас.

Тасмис подошёл к Асму-Никаль очень близко и спросил:

— Скажи мне, а ты… бежишь с ним?

О, как бы он хотел услышать «нет»! Но она ответила:

— Да. Я с ним. Пойми, Тасмис…

— Я всё понял… — офицер отошёл и добавил твёрдо. — Тогда будь готова. Я дам тебе знать.

Дома её ждала записка от Истапари. На деревянной дощечке знакомым чётким почерком было написано всего несколько слов, но Асму-Никаль знала, что предстоит непростой разговор с главной жрицей. С отчанием в сердце Асму-Никаль отправилась в храм. Она так устала за эти дни, что едва передвигалась. Забравшись в носилки, она откинулась на спинку сиденья, и из её глаз потекли слёзы. Они обжигали лицо, но на душе становилось легче. Асму-Никаль размазывала их по щекам, как в детстве, ведь сейчас её никто не видит. Истапари поверит ей, у неё нет оснований не верить. Алаксанду не мог сделать то, в чём его обвиняют.

Войдя в храмовый двор, Асму-Никаль подняла голову и посмотрела на окна, туда, где должна была сейчас находиться Истапари. Нельзя медлить, с момента ареста Алаксанду счёт идёт на часы. Асму-Никаль боялась, что они уже опоздали. Она решительно направилась к лестнице и поднялась в святилище.

В храме мерцали светильники, курились благовония, несколько женских фигур лежало ниц. Главная жрица распростёрлась у ног Богини. Она молила Каттахци-Фури о прощении и помощи.

Асму-Никаль, не говоря ни слова, присоединилась к ней. Женщины обращались к силам Высшего Мира.

Во время этой совместной молитвы Асму-Никаль впервые задала себе этот вопрос, зачем Боги оставили людям Жезл Владычества, им, существам в большинстве своём столь далёким от совершенства. Без сомнения, они вернутся за ним, Жезл не может оставаться на Земле, он принадлежит Дому-Всех-Богов, Стране-Без-Возврата. Она не должна использовать Жезл ни в каких целях, пусть даже самых благих. Она должна лишь укрыть его от посягательств недостойных, именно в этом и заключается её задача. Попади он в руки Харапсили, или колдуна Гахидджиби, их хрупкому миру будет угрожать смертельная опасность. Если ей, простой хеттской девушке, слабой и юной, удалось одним движением отбросить рослого мужчину, что же сможет сделать с помощью этой силы такой мощный колдун как Гахидджиби? И ей доверено владычество этой силой?! Нет, она сделает всё, что бы надежно спрятать орудие, способное нести разрушение.

После молитвы, Истапари усадила Асму-Никаль напротив себя и стала расспрашивать. Узнав, что Асму-Никаль обратилась за помощью к Тасмису, она не испугалась, она полностью доверяла интуиции своей ученицы. Лишь спросила, хотя заранее знала ответ:

— Ты уверена, что это именно тот человек, который нужен? Тасмис надёжный человек?

— Да! Да! — горячо ответила Асму-Никаль. Потом помолчав, всё-таки решила задать вопрос, ответ на который интересовал её саму:

— Истапари, а почему ты не спрашиваешь, надёжный ли человек Алаксанду?

— Он — поэт, Асму-Никаль, а власть поэта над людьми велика. Значит, он такой же жрец, как мы с тобой. Ведь в древности под пророчеством понималась именно вдохновенная поэзия. Он такой же, как и мы, Асму-Никаль, служитель Божественной Истины, ему открываются миры, недоступные простым смертным. Он не брал чашу. Он любит тебя и не предаст.