Пособники и подстрекатели - [34]

Вскоре Урсула стала изображать глубокие фальшивые впадины на ладонях Хильдегард. Хильдегард – тогда достигшая вершины успеха Беата Паппенхейм – во время менструаций всегда приглашала к себе Урсулу, которая, поработав над «пятью ранами», делала их настолько естественными, что на снимках они выглядели весьма впечатляюще.

Не была ли молодая женщина в магазине на Оксфорд-стрит той самой Урсулой? Во всяком случае, она была невероятно похожа на нее, и опять же эти взгляды украдкой… «Узнала ли она меня?» – думала Хильдегард.

И вдруг она поняла, насколько нелепым было ее предположение. Двенадцать лет назад Урсуле было уже за тридцать, значит теперь – лет сорок пять, гораздо больше, чем продавщице из магазина на Оксфорд-стрит. Собравшись с мыслями, Хильдегард поняла, насколько странной она сама должна была показаться этой женщине, если спровоцировала такие странные взгляды. Побрызгав на себя из пробника, она купила духи и ушла. «Амурз де будуар» – прекрасно…

Хильдегард понимала, что ее все-таки могут обнаружить, разоблачить. В Лондоне она ощущала свою незащищенность гораздо острее, чем в Париже. В городе на Сене она практически не отличалась от француженок – такие же темные короткие волосы, никаких кудряшек. Она перестала быть похожей на немку, просто живя во Франции, питаясь французской едой, вдыхая французский воздух. Правда, она все еще бледновата, но зато талия стала тонкой, совсем не такой, как в Мюнхене. В Париже она не выделялась в толпе. А в Лондоне?

«Если надо спрятать камешек, то самое надежное место – это каменистое побережье» – старая истина. Когда разразился скандал, Хильдегард – тогда Беата – укрылась в Испании, в Авиле, на родине известных католических мистиков и святых Хуана Авилы и Терезы Авильской[3]. Никому и в голову не приходило искать Хильдегард там, где царила атмосфера пылкого религиозного экстаза. Ее обвинили в преднамеренном мошенничестве. И в Авиле, куда непременно приехал бы истинный стигматик, никто ее не искал. Полгода она жила в одном из монастырей, поражая монахинь своим благолепным рвением и добродетелью, ежедневным посещением кафедрального собора и дома, где родилась святая Тереза, своим задумчивым видом во время прогулок в тени знаменитых древних стен Авилы. «Все-таки, – размышляла она тогда (как и теперь, лежа в ванне, в своей лондонской гостинице), – мне несколько раз удалось исцелить больных. Это верно, но так же верно и то, что исцеление было следствием внушения. Однако я исцеляла людей в те дни, когда у меня были стигматы, значит, в исцелении есть и мое участие».

Затем мысли Хильдегард перенеслись к ее теперешнему положению. Не стоит ли перекраситься в блондинку? На тот случай, если она попадется на глаза одному из Луканов, лучше немного изменить внешность.

К числу друзей Лукана, фамилии которых в первые после убийства дни упоминались в прессе, принадлежали Мария и Алфред Туикнемы. Показания, которые Мария дала полиции, находясь в Южной Африке, заметно выделялись среди множества материалов, публиковавшихся тогда в прессе, благодаря ее очарованию и красоте. Фотография Марии была прекрасным дополнением к сенсационным статьям. Из-за необычности этого дела сенсационными были все статьи.

По обвинению в убийстве с особой жестокостью разыскивается пэр Англии. Убита няня его детей. Орудие убийства – отрезок свинцовой трубы, специально приготовленный для нанесения смертельных ударов. Существовала ли между лордом и нянькой любовная связь? Нет, этого не было. Смертельные удары предназначались жене. Вывинтив лампочку на лестнице, он принял спускавшуюся няню за свою молодую жену. Обнаружив ошибку, он напал потом и на жену.

Все это сообщали газеты. Графиня попала в больницу с серьезными ранениями головы.

В ту ночь Лукан в панике бросился к кому-то из друзей. Самым близким его другом в Лондоне был покойный Алфред Туикнем. Его бывшая жена, вероятно, еще жива. Хильдегард знала, что все другие друзья Лукана либо находятся в Англии – они не пожелают отвечать ни на какие вопросы, – либо переселились в мир иной.

Несмотря на страх перед Луканом и Уокером, грозившими ей разоблачением, и растущее нервное напряжение из-за вынужденного бездействия в маленькой лондонской гостинице, Хильдегард отнюдь не утратила мужества и была способна принять самое радикальное решение. Помимо того что она перекрасилась в светло-каштановый цвет, надо было делать что-то еще, что-то более серьезное, а не только прятаться.

Просматривая книги с описанием дела Лукана, она отметила, что в них было множество фотографий: Лукан в Итоне, Лукан во время помолвки, Лукан с друзьями в его любимых игорных клубах. Стоит посмотреть на этих людей, приглядеться к ним. И Хильдегард приглядывалась. «Дорис Магуайр» – гласила подпись, Чарлз Магуайр, а вот и Мария Туикнем. Да, это была Мария Туикнем, которая, как свидетельствовал телефонный справочник, по-прежнему жила по старому адресу в Леннокс-Гарденз, где в то время, когда было совершено это убийство, жил ее муж.

Хильдегард при всем ее таланте мобилизовать энергию была готова к бою. Она выследит Лукана и станет угрожать ему. Да, теперь угрожать будет она ему, а не он ей. Она разыщет графа во что бы то ни стало, докажет ему свое превосходство, загонит в угол – пусть только попробует раскрыть ее тайну!