Пособник - [9]

Решив, что хватит усердствовать, я загружаю более медленную из двух моих программ «Астероиды» и крошу в мелкие атомы несколько миллиардов тонн высокохудожественно-монохромных каменюг, пока у меня не начинает резать глаза, а пальцы затекают, и, значит, пора выпить чашечку бескофеинового кофе — и баиньки.

Я встаю бодрым и свежим, и единственное, что себе позволяю из стимуляторов (сначала хорошенько прокашлявшись и приняв душ), — это немного свежемолотой арабики. Грызу мюсли и высасываю четвертинку апельсина, одновременно просматривая статью о виски, которую должен сдать сегодня, так что больше возможности доводить ее у меня не будет — разве только после посещения винокурни возникнут какие-то свежие мысли. Я заглядываю в «Деспота», проверить мой текущий статус, но от искушения запустить саму игрушку удерживаюсь. С обидой гляжу на аккумулятор «Тошибы» — забыл его поставить на подзарядку, — затем скидываю последний вариант статьи о виски на дискету и выискиваю свежее белье из кучи, которую свалил на край постели, забрав неделю назад из прачечной. Когда оставляешь одежду на кровати, может возникнуть ощущение, что ты не один, хотя на самом-то деле — один; это иногда согревает, пусть и довольно грустным теплом: кипа чистого белья поверх одеяла намекает, что вот уже неделю с лишком я не видел бабского мясца. Ну да через пару дней я так или иначе должен увидеться с И., так что, если ничего другого не подвернется, уж это-то никуда не уйдет.

Пришла почта — в основном всякий мусор и счета. Потом прогляжу.

Беру пейджер, мобильник, «Тошибу», аккумулятор, съемную автомагнитолу и спускаюсь к своему «Пежо-205»; машину не вскрыли и не поцарапали (не моешь, так ее никто и не трогает). Ставлю аккумулятор заряжаться в разъем прикуривателя. Трогаюсь с места — окунаюсь в прохладную белизну и синеву; солнышко и облака. По дороге останавливаюсь и покупаю газеты; пробегаю заголовки, чтобы убедиться — никакая припозднившаяся сенсация не вытеснила репортаж об «Авангарде»? Он стоит нетронутый (девяносто пять процентов исходного текста — счет вполне удовлетворительный), смотрю Дунсбери в «Граниад»[23] и еду дальше.

Переваливаю через виадук и быстренько — по Пятой; набираю крейсерскую скорость (стрелка спидометра замирает где-то между 85 и 90 — мальчики из дорожной полиции обычно закрывают на это глаза, если, конечно, скука не заела их по-настоящему и если у них не слишком плохое настроение) и, подруливая коленями, кручу косячок; чувствуя какую-то детскую беззаботность, посмеиваюсь над собой и думаю: «Только не смейте делать это дома, детки». Откладываю самокрутку в сторону, чтобы выкурить позже; поворачиваю налево к Перту.

Чтобы попасть на винокурню, нужно какую-то часть пути ехать по дороге на Стратспелд. Я так давно не видел Гулдов, что даже жалею — нужно было выехать пораньше, чтобы заскочить к ним, — но я знаю, что мне хочется увидеть не столько их, сколько место, сам Стратспелд, наш давно утерянный рай со всеми его надрывными, ядовито-сладкими воспоминаниями. Хотя, может, на самом деле я вспоминаю Энди и скучаю без него; может, мне просто хочется увидеть моего старого закадычного дружка, моего названого брата, мое второе «я»; может, будь он дома, я бы поехал прямо к нему, но дома его нет, он далеко на севере, где живет отшельником, и когда-нибудь я непременно его навешу.

Я насквозь проезжаю Джилмертон, крохотную деревушку у Гриффа, где должен бы был повернуть на Стратспелд, если бы ехал туда. Когда я туда ездил, там была коллекция из трех одинаковых «Фиатов-126», эти маленькие синие машины стояли передком к дороге у одного из домиков; они были здесь уже не один год, и мне каждый раз хотелось остановиться, найти владельца и спросить у него: «Почему эти три маленьких синих „Фиата-126“ вот уже целое десятилетие стоят перед вашим домом?» Просто интересно было узнать, а потом, из этого могла получиться приличная статейка, да и за все эти годы мимо проехали миллионы людей, которые задавали себе тот же вопрос, но я так ни разу и не удосужился, все время в спешке, все время проносишься мимо, стремясь побыстрее попасть в поблекший рай, каким всегда был для меня Стратспелд… К тому же три маленьких синих «фиата» недавно исчезли, так что все это можно выкинуть из головы. Чего только теперь не коллекционируют — хоть грузовые фургоны. Я испытал боль, чуть ли не горе, когда впервые увидел этот дом без трех автомобильчиков перед ним; это было похоже на смерть в семье, словно попал в беду какой-то дальний, но дорогой дядюшка.

По тем же ностальгическим причинам, по которым я поехал этой дорогой, ставлю кассету со старыми записями дядюшки Уоррена.[24]

В глубине лощины Ликс-Толл есть еще одна автодиковинка: ярко-желтый лендровер высотой футов десять — стоит у дороги рядом с гаражом. У него не колеса, а четыре черных трака, словно перед вами помесь лендровера с бульдозером «катерпиллер». Стоит там уже несколько лет. Простоит еще немного, и, может, я зайду к ним и спрошу: «Почему вы?..»

В спешке пролетаю мимо.

Винокурня находится на самой окраине Дорлуинана в лесочке, чуть поодаль от шоссейки на Обан; за железнодорожным переездом нужно свернуть на грунтовку. Управляющего зовут мистер Бейн; я прохожу прямо в его кабинет, и он устраивает мне обычную экскурсию по заводу: мимо сверкающих перегонных чанов, мимо жарких печей, сквозь влажные, отталкивающе-дразнящие запахи, мимо фонтанирующих стеклянных шкафов для охлаждения спирта и наконец — в прохладный полумрак одного из складов; вокруг шеренгами выстроены пузатые бочонки, а свет едва проникает сверху сквозь маленькие фонари, покрытые пылью и забранные решетками. Крыша здесь низкая, покоится на деревянных укосинах, толстых и сучковатых, опирающихся, в свою очередь, на редко расставленные металлические столбы. Под ногами — земля, утоптанная за несколько веков до крепости бетона.