Посмертно подсудимый - [2]

Изучение материалов военно-судного дела позволяет уточнить и роль ближайшего царского окружения (Бенкендорфа, Нессельроде, Чернышева) в организации этого процесса, влиянии на его ход, увидеть новые грани их действительного отношения к поэту. Однако, по мнению автора, главное значение материалов этого дела заключается в том, что они, с одной стороны, высвечивают некоторые (пусть даже известные) обстоятельства роковой дуэли, а с другой – через суконно-канцелярские обороты процессуальных документов помогают уловить детали той нравственной атмосферы, в которой находился в то время поэт.

Можно говорить и об устойчивом творческом интересе Пушкина к идеям законности и правосудия, т. е. к правовой «материи». Поэт в художественной форме отразил наиболее реакционные черты, присущие российскому феодально-крепостническому судопроизводству: классовая направленность и неприкрытая кастовость, продажность судей и жестокие меры «отыскания истины» по уголовному делу, да и просто неприкрытое беззаконие. Достаточно лишь упомянуть такие шедевры его прозы, как «Дубровский» и «Капитанская дочка». Эта же тема (и не только на фоне российского судопроизводства) нашла свое художественное воплощение и в поэзии Пушкина («Полтава», «Моцарт и Сальери», «Анджело»). Рассматриваются эти проблемы на вполне профессиональном с юридической точки зрения уровне, что может быть объяснено целым рядом причин.

Так, солидную для своего времени юридическую подготовку Пушкин получил в Лицее, где наряду с другими предметами изучались и основные юридические дисциплины. Следует отметить, что юриспруденцию лицеистам преподавал А. П. Куницын, которого с полным основанием можно назвать одним из крупнейших ученых-юристов своего времени. Он не только знакомил лицеистов с законодательными основами действовавшего в России права, но и смело обращал внимание на различного рода злоупотребления, царившие в российских судах. Интерес к правовой материи, привитый поэту на школьной скамье, не ослабел в течение всей его жизни. И хотя круг интересов Пушкина был, как известно, энциклопедически широк, вопросы права занимали среди них не последнее место. Так, в его личной библиотеке было немало книг и по чисто юридическим вопросам, в том числе сборников российских законов.

Существовал и еще один источник правовых познаний поэта. Это, так сказать, его «юридическое» окружение. Достаточно указать на его отношения с M. М. Сперанским – крупным государственным деятелем, руководителем грандиозной по своим масштабам работы по кодификации российского законодательства; на общение с министрами юстиции – И. И. Дмитриевым, Д. В. Дашковым, Д. Н. Блудовым, с лицейскими друзьями и товарищами, посвятившими себя юридическому поприщу, – И. И. Пущиным, Д. Н. Масловым, М. Л. Яковлевым.

Таким образом, Пушкин имел непосредственное отношение к праву, юстиции и судопроизводству. В связи с этим вполне правомерным является юридический аспект изучения как биографии поэта, так и его творчества.

Автор книги – юрист по профессии и путь его в пушкинистику был непростым. Он начался с публикации очерков в юридических журналах на темы, связанные с возможными правовыми аспектами жизни и творчества поэта. Затем автор решился на издание небольшой книжки, посвященной процессу по делу о дули А. С. Пушкина (А. В. Наумов. Следствие и суд по делу о дуэли А. С. Пушкина. Хабаровск, 1989). «Добро» на публикацию дал известный литературовед – профессор факультета журналистики Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, ныне покойный, Э. Г. Бабаев. Вместе с официальной рецензией на рукопись (для издательства) он подарил автору свою книгу «Творчество А. С. Пушкина» (Изд. МГУ, 1988) с автографом, в котором назвал автора (по всей видимости, полушутя, полусерьезно) «основателем юридической пушкинистики».

То было незабвенное время едва ли не «пика» демократических преобразований (вспомним лишь съезды народных депутатов и «народные» же на них надежды). Через коллег-юристов скромная, изданная на Дальнем Востоке небольшим тиражом, книжечка попала каким-то образом к некоторым вошедшим тогда во власть лучшим представителям интеллигенции, в том числе и писателям. И для автора ценнее любых хвалебных рецензий на эту работу была столь неожиданная для него ее высокая оценка самим великим Давидом Кугультиновым, сделанная им в качестве автографа на его книге стихов.

Такие оценки «подвигли» автора на продолжение работы и он через несколько лет выпустил довольно объемный труд – книгу «Посмертно подсудимый» (М., 1992 г.), которая была достаточно благосклонно принята пушкинистами. Некоторые аспекты этой книги развиты, доработаны и опубликованы в виде статей и очерков: в Трудах Института мировой литературы (А. В. Наумов. Военно-судное дело о последней дуэли Пушкина. Уточнение оценок // Московский пушкинист. II. Ежегодный сборник. М., «Наследие», 1996, с. 265–291), Российском литературоведческом журнале (А. В. Наумов. Евгений Онегин глазами криминалиста // Российский литературоведческий журнал, 1996. № 8. С. 114–121), журнале «Октябрь», (А. В. Наумов. Дуэль // Октябрь, 1997. № 2. С. 161–166), в «Онегинской энциклопедии» (Под общей ред. Н. И. Михайловой. Том I. М., Русский путь, 1999). За публикацию в журнале «Октябрь» автору была присуждена премия этого журнала за 1999 г. (диплом был подписан его тогда главным редактором А. Ананьевым).