Посмертная месть - [9]

— Что еще интересного добавишь?

— Очень мало. По характерным особенностям сигаретных окурков можно предположить, что курили три мужика. Все трое пили водку из одного стакана и, кроме хлеба, ничем не закусывали. Вафельное полотенце вроде бы скручивали в тугой жгут. После им вытирали перепачканные грязью руки. К масляным пятнам на полотенце прилипли несколько волосинок да табачный пепел. Вот и все.

— Не густо… Судя по отпечаткам пальцев на руле, последним рулил «жигулями» Никита Куксин?

— В этом можешь не сомневаться.

— А где же «брокеры» оставили хозяина машины?

Тимохина улыбнулась:

— Если я отвечу на этот вопрос, ты можешь оказаться безработным. Зачем нужен такой оперативник, работу которого выполняет эксперт-криминалист?

— Извини, Лена, поторопился. Даю честное пионерское, что добросовестно отработаю свой кусок хлеба.

Порывисто распахнув дверь лаборатории криминалистики, Голубев чуть не ударил ею проходившего по коридору участкового инспектора Дубкова. Извинившись, Слава подхватил под руку пожилого капитана милиции и увлек в свой кабинет. Когда оба уселись у письменного стола друг против друга, спросил:

— Владимир Евгеньич, ты — милицейский ветеран, наверное, всех жителей райцентра наперечет знаешь?

— В райцентре насчитывается более тридцати тысяч душ. Такое количество людей знать наперечет невозможно, — словно опасаясь подвоха, ответил осторожный Дубков.

— Ну, скажем, Капитолину-то Куксину знаешь?

— Куксину знаю. Известная скандалистка. Любит выпить. И дочь Эмму с малых лет в пьянство втянула.

— А что за Солдат Солдатыч к ним припарковался?

— Несветаев его фамилия. Бывший прапорщик Советской армии. Выполнял, как в ту пору говорили, интернациональный долг в Афганистане. Там получил серьезную черепно-мозговую травму. Врачи с трудом вернули к жизни, но восстановить полностью умственные способности прапорщика не смогли.

— Откуда он залетел в райцентр?

— Пока Несветаев воевал да лечился в госпитале, жена нашла другого мужа. Пришлось неприкаянному инвалиду определиться на житье в местный психоневрологический интернат. Больше года прожил здесь в нормальных условиях, трезво. Пока Куксина не заманила в свой шалман.

— Неужели нельзя вернуть его в интернат?

— Неоднократно возвращали. Убегает.

— Он по слабоумию не натворит бед?

Дубков вздохнул:

— Слабоумие Несветаева относительное. В трезвом состоянии мужик вполне нормален, если исключить из его лексикона уставные армейские фразы типа: «Разрешите доложить», «Докладываю», «Отставить» и так далее. Неадекватное поведение начинается, когда выпьет. Обычно танки ему мерещатся. Ну что на это сказать?.. Водка делает дураками даже очень умных и талантливых людей.

— Так-то оно так, Владимир Евгеньич, да соседки Куксиной говорят, будто Солдатыч по-зверски оберегает Капитолину с Эммой от других мужиков.

— Преувеличивают. Раньше избушка Капитолины была форменным притоном. Как говорится, и пеший, и конный туда нырял, если у него бутылка или деньжонки в кармане заводились. Почти каждая пьянка завершалась скандалом с мордобоем. И Капитолина, и Эмма постоянно бродили с лиловыми от синяков физиономиями. Несветаев положил этому безобразию конец. Теперь только втроем пьют. Хотя и загульно, но без рукоприкладства. Проще говоря, для общества Несветаев безопасен.

— А как насчет «опасности» Никита Куксин?

— В криминальном плане Никита непредсказуем.

— Если в райцентре появится, кого в первую очередь навестит?

— Кого-либо из уголовных дружков.

— А мамашу?..

— Вряд ли. Родственных связей для Куксина не существует. Если бы у Капитолины можно было сытно подкормиться или чем-то подразжиться, тогда бы Никита заглянул к ней обязательно. А просто так… Он задолго до судимости материнский кров покинул и стал ошиваться по уголовным притонам.

— Владимир Евгеньич, имей в виду, что Никита Куксин в среду освободился из колонии, а уже с сегодняшнего дня объявлен его розыск, — заканчивая разговор, сказал Голубев.

— По какому поводу? — спросил участковый.

— Пока по подозрению в угоне автомобиля у гражданина Люлькина. Дальше станет видно, по какой статье пойдет Никитка на новую отсидку.

— Самого Люлькина, выходит, не нашли?

— Нет.

— Мужик пьющий. Может, через день-другой сам появится.

— Поживем — увидим…

Ни на другой, ни на третий день Олег Люлькин так и не появился.

Глава VII

Николай Бормотов проснулся с восходом солнца. Стараясь не разбудить преспокойно посапывающую жену, осторожно поднялся с кровати, натянул спортивные брюки и, сунув босые ноги в войлочные шлепанцы, тихонько вышел из дома во двор.

На загляденье ясное утро предвещало солнечный день. С хрустом потянувшись, Бормотов «покачал» бугристые, как у профессионального штангиста, мускулы, выжал стойку на руках и, ловко перевернувшись через спину на ноги, вытащил из-под крыльца двухпудовую гирю. Легко вскинув двухпудовку правой рукой, сначала перекрестился ею, потом принялся жонглировать, будто заправский силовик в цирке. Закончив спортивные процедуры, умылся под рукомойником похолодавшей за ночь водой и лишь после этого вернулся в дом.

Жена еще спала. Безмятежное и красивое лицо ее теперь кривилось такой гримасой, словно спящую душили слезы. «Опять что-то неприятное снится», — подумал Бормотов и весело сказал: