Послушник - [2]

Раз за разом лучники выкашивали сотни рыцарей, прежде чем тем удавалось хотя бы добраться до гвардейцев, засевших на вершине Тельхэмского холма. О, тот зеленый холм впитал немало французской крови, прежде чем копыта тяжелой рыцарской конницы безжалостно растоптали гвардию английского короля. Сбылась стародавняя мечта викингов, и потомок их покорил туманный Альбион. Разумеется, все началось с Вильгельма, тут и спорить не о чем: редкому герцогу удается захватить целую страну, начать новую династию и изменить судьбы Европы.

Впрочем, некоторые винят потомка Вильгельма, английского короля Эдуарда III. Кто-то скажет: «Тяжелая наследственность» – и не ошибется. Имея нежную маму, за добрый нрав и ангельский характер широко известную в тогдашней Европе как «Французская волчица», а также папу весьма сомнительных наклонностей (их в простом народе не мудрствуя называют «греческими»), немудрено слегка подвинуться в уме. Тем более когда знаешь, что королем стал лишь оттого, что мама приказала казнить отца особенно мучительной смертью. В четырнадцать лет Эдуард надел корону Англии, тогда многие считали его человеком здравого рассудка, к пятидесяти годам таковых осталось совсем мало.

Честолюбец возжелал владеть сразу и Англией, и Францией, на что имел несомненное право. По закону людскому и божьему, после смерти бездетного дяди Карла IV, французского короля и последнего из нескладной династии Капетингов, именно Эдуард должен был получить во владение еще одну страну, нацепить еще одну корону.

Но французские вельможи с некоторой брезгливостью отвергли заморского племянника, чуть не в глаза назвав потрясенного Эдуарда «заморышем» и «дерзким молокососом». Часть присутствующих с громким хохотом предлагала спустить с «волчонка» шкуру и сделать коврик. Проголосовали же они за двоюродного брата покойного короля, французского графа Филиппа де Валуа.

Вот так в 1328 году у Франции появились сразу и новый король, и смертельный враг. Эдуард III молча проглотил оскорбление, но дерзко поместил на королевский герб Англии золотые лилии французского королевского дома. Как говорится, что мое – то мое, а что твое – тоже мое. Золотой леопард в окружении золотых лилий смотрелся авангардно и даже чем-то вызывающе, но ни один из членов Королевской коллегии герольдов не осмелился сделать замечание раздосадованному сюзерену. Кто же кусает руку, что кормит досыта, а поит допьяна!

Чего только не натворил повелитель маленького провинциального острова у западной оконечности материка за свою бурную жизнь! Кипучей энергией и планов громадьем Эдуард весьма и весьма напоминает некоего Петра, что через три с половиной столетия так же самозабвенно будет с другого конца рубить окно в Европу. Король запретил вести делопроизводство в стране на французском языке, как то было принято со времен Вильгельма, а при Сент-Джеймском дворе стало модным говорить на английском, который до того считался исключительно языком черни.

Смертельно обидевшись на Папу Римского за то, что тот не поддержал его притязаний, Эдуард запретил отсылать в Рим церковные подати. Огромные деньги (а Папе причиталось в пять раз больше, чем шло налогов королю Англии) он положил в свой карман. Кардинальная реформа армии, первое и весьма успешное применение артиллерии в боях с французами, да всего просто не перечислить!

Даже орден Подвязки, в те далекие времена высшая государственная награда Англии, обязан своим существованием Эдуарду. Как-то на пышном балу очередная фаворитка нечаянно обронила интимную деталь туалета, вызвав поток малоприличных шуток со стороны дворян. Вертевшийся рядом король не растерялся, а находчиво подхватил с пола пропажу и демонстративно прикрепил на плечо.

Немедленно бал прервали, в наступившей гробовой тишине Эдуард громогласно объявил, что отныне орден Подвязки будет высшей наградой, фактом обладания которой будут гордиться лишь самые достойные и родовитые, общим числом – двадцать четыре. Так оно и получилось, причем иностранные государи просто рвались надеть голубую орденскую ленту. Красовалась в том блестящем строю и пара российских императоров.

Правда, сплетники шушукались, что все было ловко подстроено, ведь юная графиня Солсбери ранее не замечалась в нечаянной утрате лифчиков, трусиков и чулок. Если дело, разумеется, происходило не в алькове или королевской опочивальне. Мол, Эдуарду всего лишь потребовалось, чтобы рождению нового ордена сопутствовала красивая и галантная легенда. Но ответьте, бога ради, обошлось ли хоть одно событие в истории человечества без злых языков, язвительных комментариев и завистливых шепотков?

Вплотную занявшись обустройством Англии, Эдуард не забыл и про французскую корону. Обиженный вопиющей несправедливостью и лишенный законного наследства племянник начал готовить ответный удар. Через десять лет терзаемый амбициями Эдуард III развязал-таки Столетнюю войну, что принесла неисчислимые беды и страдания обоим народам. История двух государств – запутанный клубок из тысяч переплетенных между собой людей и событий, битв и открытий. Англия и Франция – стержень Европы, собственно, они и