Последствия - [34]

— Послушай, если тебя интересует мое мнение, что делать с ребенком, то я бы предложил сделать аборт. Я, конечно же, его оплачу и поеду вместе с тобой в клинику. — Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его улыбнуться. — Мы можем на выходные поехать в Лондон и там решить нашу проблему. Я думаю, мы могли бы воспользоваться случаем и успеть еще кое-что посмотреть. В Дублине каждый из нас вернется к привычной жизни.

Когда она заговорила, ее голос было едва слышно:

— Убирайся.

Роберт попробовал сделать удивленное лицо и еще раз улыбнуться.

— Ну, что ты по этому поводу думаешь?

Ее крик был настолько громким, что, казалось, они оба от неожиданности растерялись.

— Убирайся! Убирайся! Убирайся!

Роберт молча попятился. Стефани схватила первое, что оказалось у нее под рукой — тарелку из-под пиццы, — и запустила в него. Тарелка, пролетев мимо и попав в стену, испачкала ее жирным соусом.

— Подлец! Какой же ты подлец! — прошептала она, задыхаясь.

— Стефани… Я только предложил…

— Немедленно верни ключ от моего дома, — потребовала она. Распахнув дверцы шкафа, сорвала с плечиков оставленную им рубашку и швырнула в него. Затем стянула зацепившийся галстук, нашла его кожаные туфли — все это тоже полетело в его сторону.

Роберт отсоединил ключ от общей связки и бросил его на кровать.

— Стефани, я понимаю, что ты сейчас расстроена. Но давай поговорим.

— Между нами все кончено, — холодно сказала она. — Никогда не пытайся приблизиться ко мне вновь. — В глазах стояли слезы, но она сдерживалась, чтобы не расплакаться в его присутствии. — Я любила тебя. Я любила тебя всем сердцем. Сейчас я вижу, кто ты есть на самом деле: негодяй, думающий только о себе. Нам было необходимо поговорить не о проблеме, требующей быстрого решения: нам было необходимо решить, как жить дальше, обсудить наше с тобой будущее. Ты думаешь, что все дело в аборте? Быстро его сделаем, а затем пойдем осматривать достопримечательности, как будто ничего не случилось? Я ненавижу тебя, Роберт Уокер. С меня довольно! Я презираю тебя. А сейчас убирайся. И никогда не возвращайся назад.

Только после того, как хлопнула дверь и от дома отъехала машина, она упала на кровать и зарыдала.

Вместе с рыданиями наружу вырвалось то, что было спрятано глубоко внутри, придавлено страхом и отвращением, гневом и досадой, — облегчение и освобождение. С ним было кончено.

Теперь уже навсегда.

И она была этому рада.

КНИГА 2 Муж

Вынужден признаться, что сначала был шок… стыд и, возможно, немного страха. Затем неожиданно пришло облегчение. Я был рад, что Кейти наконец обо всем узнала, рад, что можно больше не лгать.

Но затем…

Я не уверен, что сразу понял происходящее. Та, чьей любви, казалось, давно не существует, неожиданно признается в любви; та, в чьей любви я не сомневался, выгоняет меня, как будто я ей больше не нужен.

Но, выйдя из дома, я понял, что судьба во второй раз подарила мне Кейти, подарила новый шанс, шанс начать все сначала.

Но…

Я думаю, что отношения со Стефани показали мне, каких возможностей полон мир, она позволила заглянуть в другую жизнь. Совершенно другую.

Глава 18

Вторник, 24 декабря

Сочельник

На Пирс-стрит была страшная пробка.

Неожиданно впереди послышался вой сирены пожарной машины, пытавшейся выехать с Тара-стрит. Судя по непрекращающемуся звуку, Роберт Уокер предположил, что машина тоже застряла в пробке. Поставив «Ауди» на ручной тормоз и переведя рычаг в нейтральное положение, он убрал руки с руля и посмотрел на пальцы. Наконец они перестали дрожать.

Когда он вошел в комнату и увидел там Кейти, ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы оценить, что произошло. Чтобы Кейти находилась в гостиной Стефани — этого просто не могло быть… Но он не ошибался: его жена и любовница, стоя рядом, смотрели на него с одинаковым выражением.

Разрозненные кусочки сложились в картину достаточно быстро, стоило Кейти только подойти к нему и дать пощечину. За восемнадцать лет их совместной жизни она впервые позволила себе его ударить. Роберт потер ладонью скулу: он никогда не предполагал, что у нее такая тяжелая рука.

Его связь со Стефани перестала быть тайной.

Первой мыслью было, что это она пригласила Кейти к себе домой. Последнее время Стефани давила на Роберта, заставляя принять решение: она хотела, чтобы он наконец определился, с кем хочет жить дальше — с женой или любовницей. Он понимал, что Рождество заставляло Стефани почувствовать себя одиноко… но она, казалось, совершенно забыла, что и для него это время было достаточно непростым. Стефани настаивала на том, чтобы этот вечер он провел с ней; он же хотел побыть вместе со своими детьми, которых он стал так редко видеть. Они выросли быстро — Брендану было уже семнадцать, Терезе пятнадцать — и кто знает, сколько еще рождественских вечеров они захотят провести дома? Родители Роберта развелись, когда ему было четырнадцать, и он хорошо запомнил первое после развода родителей Рождество. Тогда они жили в небольшом доме в Фингласе и в тот вечер остались с мамой вдвоем. В углу стояла старая искусственная елка, камин топился углем, и едкий дым шел в комнату. По радио звучали нескончаемые рождественские гимны и хоралы. Когда за неделю до Рождества отец Роберта с тремя его братьями покинули дом, они забрали с собой телевизор, а мать была очень гордой, чтобы признаться в этом своей сестре или соседям. Это было грустное Рождество, и далеко не последнее. Единственное чувство, оставшееся в нем, — это ощущение потери. Он лишился отца. И это чувство до сих пор мучало его. По этой причине он был готов сделать все, чтобы его дети никогда не испытали ничего подобного. Он не собирался уходить от жены в рождественскую неделю. У Стефани не было детей, поэтому она едва ли могла его понять.