Последствия - [21]

— Иди один. Я останусь здесь, если хочешь.

— Приемлемо, — сказал он и шагнул к внедорожнику.

Когда он нагнулся, чтобы посмотреть внутрь, это выглядело, как сцена из «Парка Юрского периода». Он открыл заднюю дверь, а затем поднял руки к шее. И потянул водолазку немного вниз.

Кожа шеи Ничто была деформированной, с узкими закрылками кожи, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что я видела.

Жабры.

Человек с жабрами. И он дышал через них. Они открывались и закрывались в ритме, похожем на то, как принюхивается собака.

— Вервольфы, — сказал он. — Ценные.

— Из них получаются хорошие домашние животные? — спросил я.

Он протянул руку и схватил Уилла, подняв его одной рукой. Молодой человек оставался вялым, с закрытыми глазами.

— Их кровь обладает уникальными свойствами. Что ты использовала для их захвата?

— Дротики. Мне ещё жить не надоело.

Он издал звук недовольства и поправил воротник.

— Транквилизатор может снизить их стоимость.

— Надеюсь, что нет, — сказала я. — Это был такой приятный разговор. Я не хотела бы, чтобы он закончился перестрелкой.

Ничто слегка повернул голову и одарил меня очень холодной улыбкой.

Я почувствовала угрозу, достаточную, чтобы вытащить своё оружие, даже не подумав об этом осознанно. Я держала его двумя руками, направив на землю у его ног. Мы стояли таким образом, лицом к лицу, в течение нескольких секунд. Затем он пожал плечами. Он достал ещё один брикет банкнот и бросил его мне вместе со связкой ключей. Потом он поднял Марси и закинул её на одно плечо, а Уилла на другое.

Он повернулся к входу в гараж и издал несколько резких, трескучих щелчков, производимых со странным вибрированием груди и горла, звук которых был каким-то знакомым. Они, должно быть, были сигналом. Минуту спустя, фургон с надписью «пункт проката» на борту подъехал к обочине и остановился.

Человек, одетый так же, как Ничто, откатил боковую дверь. Ничто положил обоих оборотней внутрь, затем последовал за ними, как-то сжавшись в объеме, достаточно, чтобы влезть в фургон. Водитель вернулся обратно в транспорт секунду спустя. Вся погрузка заняла менее десяти секунд.

Я вернулась к своему мотоциклу и выкатила его из гаража, не включая фары, пока их фургон не доехал до конца квартала. Затем, постаравшись следовать за ними на несколько корпусов автомобиля позади, я пыталась стать невидимой.

Ничто и его водитель направились к пристани, что едва ли было непредвиденным. Чикаго принимает огромное количество судов, которые проходят через Великие озера, разгружаются и передают груз железной дороге или транспортным компаниям для перевозки на всей территории Соединенных Штатов. Такие суда остаются одним из лучших средств для перемещения нелегальных товаров, не будучи замеченными.

Рядом с доками есть много складских помещений, и Ничто подошел к одному из более убогих, ветхих складов на набережной. Я отметила место и проехала дальше без остановки. Затем я сделала круг, заглушила двигатель байка еще в движении, и проехала по инерции до конца по истрескавшемуся старому асфальту, шорох моих шин затерялся в шуме города и плеске воды озера.

Смотреть было особо не на что. В пакгаузе был единый набор стандартных дверей, а также несколько больших стальных дверей, раздвижных, чтобы заносить внутрь ящики и контейнеры. Все они были закрыты. Один охранник, мужчина в кепке часового и штормовке, бесцельно бродил вокруг здания, курил сигареты и выглядел скучающим.

Я избавилась от проклятых неуклюжих сапогов Мюнстера, и натянула чёрные тапочки, которые я всегда носила на тренировках. Я вытащила оружие и снаряжение из сумки байка, приладив все причиндалы на разгрузку под курткой, и скользнула ближе. Я держалась там, где было темно, используя тени, чтобы скрыть своё приближение. Затем я нашла клочок особенно глубокой тени, и стала ждать.

Потребовались бесконечные пять минут, пока охранник оказался достаточно близко ко мне, чтобы снять его тазером.[8] Дротик выскочил и погрузился ему в грудь, таща за собой блестящие провода, я нажала на курок, он задергался, забился и упал на землю. Я не была уверена, был ли этот парень человеком или нет, но я не хотела испытывать судьбу. Я продолжала бить его током, пока не удостоверилась, что он в нокауте. Когда я унялась, он просто лежал на боку, свернувшись калачиком на полпути к позе эмбриона, дрожа, дергаясь и пуская слюни.

Как ни странно, он чем-то напомнил мне моего второго мужа по утрам.

Я выдернула из него дротик и засунула тазер и провода в карман куртки. Потребуется слишком много времени, чтобы снова подготовить его к работе, и у меня было скверное подозрение, что от электронного устройства внутри склада мне не будет большого проку. Я могла бы ударить его чем-нибудь тяжёлым, чтобы обездвижить, но я была бы счастливее, если тот, кто обнаружит оглушённого человека, не поймет, что с ним случилось.

Так будет проще.

Мой П-90[9] висел свободно на разгрузочном поясе, его рукоятка была высоко, а ствол свисал вдоль моего тела. Я улучила момент, чтобы привинтить глушитель на конец пистолета, и подняла его к плечу в положение для стрельбы. Ношение маленького бельгийского оружия, созданного для самообороны, было незаконным для гражданских в пределах городской черты; глушителя - тоже. Если бы я попалась с ними, я бы заработала неприятности. Если бы я попалась, используя их, я бы получила срок. Оба эти последствия были второстепенными, учитывая тот факт, что, если бы я не вооружилась, как на медведя, то не осталась бы в живых, чтобы поздравить себя, как законопослушного гражданина.