Последняя жемчужина - [12]

Джем трясся от ярости, и радость с лица матери, показывающей ему монеты, тут же улетучилась.

– Я сделала это ради тебя, чтобы ты смог поступить в колледж. Именно этого хотел твой папа.

Она бросила золотые соверены на стол.

– Я их все попробовала на зуб. Двадцать пять этих монет лучше, чем та бусина в сундуке, – отстаивала она свою правоту. – Я до сего дня понятия не имела, что она там. Откуда мне было знать, что она такая замечательная, если мне никто не сказал об этом?

– Такая замечательная, бусина… – клокотал Джем с побагровевшим от отчаяния лицом. – Ты хоть понимаешь, что продала какому-то торговцу лучшую жемчужину из всех, какие только вылавливали в этой реке, королеву жемчуга, к тому же последнюю, найденную папой? Она ему снилась, а ты ее отдала!

Джем был вне себя, поскольку знал, что она стоила гораздо больше двадцати пяти гиней, пятьдесят самое меньшее, а может, и сто. Почему, ну почему он не отнес ее ювелиру из Перта на оценку? Он проклинал себя за то, что не рассказал матери о ней, не предупредил, что это очень ценная жемчужина. Он должен найти этого скупщика и потребовать ее вернуть. Можно обратиться в суд с заявлением, что мать обманули.

– Как его звали, этого скупщика?

– Я не запомнила, сын. Он показал мне свою карточку. Сказал, что англичанин из Лондона. Он показывал мне письмо какого-то лорда, но без очков… Прости меня. Тебе следовало рассказать мне, сынок, а не держать это в тайне.

– Как он выглядел? – спросил Джем, намереваясь узнать все его приметы, до мельчайших подробностей.

– Высокий, худой, светлые волосы, рыжеватые бакенбарды. Старше тебя. Скромно одет и говорит как помещик, поехал домой на Рождество.

– Эх, мама, что же ты наделала! Второй такой Королевы уже не будет! – воскликнул он, в отчаянии вышагивая по комнате.

– Прости, но откуда мне было знать, если мне никто ничего не сказал?

– Негоже так обманывать людей, – сказал Джем, смягчаясь. – Я должен выяснить, кто он такой. Это был папин подарок, его наследство, я его берег для…

Он замолк. Разве он мог сказать ей, что она нужна была ему для будущих путешествий?

– А ты отдала ее почти даром, как Исав в той библейской истории.

– Но у нас теперь есть деньги, не будь неблагодарным. Они помогут тебе получить образование. Мне этого достаточно.

– А мне нет, неужели ты не понимаешь? Я не хочу всю свою жизнь быть учителем или лесником. Я найду этого пройдоху и верну себе Королеву. Ее место здесь, у реки.

– Ты говоришь ерунду. Это всего лишь жемчужина, красивая жемчужина, но у нее не может быть имени.

– Нет, нет, ты ошибаешься. Королева была для папы живым существом, подарком природы нам. Она родилась в скромной ракушке, которая ее годами вынашивала, чтобы вырастить до такого размера. Не все продается за деньги.

– Да? А откуда бы у нас без них взялись еда и одежда? Из воздуха? Думаешь, я не хочу нового чепца и крепких башмаков, теплых одеял и хорошей еды? Уже ведь осточертела овсяная каша и капустный суп с бараньими шкварками! Пусть мы бедно живем, но у меня есть гордость. Если ты станешь всех расспрашивать, люди захотят узнать, в чем тут дело. Ну а если ты разболтаешь всем, что я продешевила, обо мне все станут судачить, и как мне тогда в церкви смотреть людям в глаза?

– Тебя только это и заботит? – с горечью произнес Джем. – Что другие о нас подумают? Что ж удивительного в том, что отец хотел оставить жемчужину у нас по этой же самой причине. Если люди узнают, что тебе улыбнулась удача, их уже не отвадить от двери твоего дома. Я найду этого англичанина, хоть бы на это ушла вся моя жизнь. Ему не должно это сойти с рук. Клянусь могилой папы, я верну то, что принадлежит мне по праву!

– Ох, сынок, не попал бы ты в беду! Это всего лишь жемчужина, не стоит нам из-за нее ссориться. Садись, поешь супа.

– Я не голоден, – бросил он, внезапно ощутив страшную усталость и безысходность.

Он сел за стол, но был полон решимости найти человека, который забрал его жемчужину. Однажды он отыщет Королеву и все исправит, куда бы его это ни завело. Справедливость должна быть восстановлена. Никому не позволено красть унаследованную им драгоценность.

Невзирая на бурю, Эбен торопился, чтобы поспеть к отправлению поезда до Ньюпорта-на-Тэе, где он собирался сесть на поезд, следующий из Данди в Эдинбург. Теперь, сжавшись от ветра, раскачивающего фонари, он с трудом удерживался на ногах, стоя на перроне под хлещущими струями дождя. Затем состав медленно, со скрипом пополз по мосту через реку Тэй; стало так темно, что почти ничего не было видно вокруг, и казалось, что сам железнодорожный мост со скрежетом качается под ними. Эбен, представляя себе бурлящий поток внизу, крепко прижимал свой жемчуг вместе с пальто к груди. Словно гора свалилась с плеч, когда поезд доехал до противоположного берега. Новый год приближался, так что ему следовало не мешкая делать свои дела в этом городе и ехать дальше на юг. Основную часть добытого он продал по хорошей цене, но с большой жемчужиной расстаться не смог. В Лондоне за нее можно будет получить изрядную сумму, достаточную, чтобы обзавестись недвижимостью. Никому не показывая, Эбен держал ее поближе к сердцу, в надетом на шею мешочке.