Последняя теорема - [36]

Дот не желала задерживаться.

— Ну-ка, сядьте спокойно, — велела она детям и сказала Ранджиту: — Хочу добраться до места как можно скорее. Видишь сувенирную лавку рядом с пристанью? Кажется, нам туда.

Она говорила о весьма обшарпанном киоске, явно не пользовавшимся большой популярностью. Несколько пожилых туристов в ярких шортах и гавайских рубахах лениво рассматривали видовые открытки и пластмассовых слоников. Но Дот Канакаратнам настояла, чтобы Ранджит затормозил около киоска.

— Это то самое место, — заверила женщина. — Друзья подъедут за нами, а ты, Ранджит, прощай, — добавила она и вдруг порывисто обняла его. — Дети будут скучать по тебе, и я тоже!

Дети один за другим обняли Ранджита. Все плакали, когда он отъезжал от киоска.

Но Ранджит, конечно, не расплакался. Он был взрослый мужчина. Да и люди на него смотрели.

Ранджит не спешил возвращаться на стройку. Теперь с ним не было четверых ребятишек, которые своим весельем скрашивали его жизнь. Поблизости располагалось четыре-пять небольших ресторанчиков и лавок быстрого питания, готовых к наплыву туристов с круизных теплоходов. Ранджит остановил машину возле одного такого не слишком непрезентабельного заведения, заказал чашку чая и стал размышлять о том, как быстро можно привязаться к детям.

А еще он вспоминал озадачившие его слова Дот. Правда же, разве не странно, что она в придачу к работе собирается получить квартиру, но при этом не знает, чем ей придется заниматься. У Ранджита даже возникли сомнения, была ли Дот с ним полностью откровенна.

Но какие могут быть причины для утаивания правды? Выйдя из ресторана, он глянул в сторону киоска, где оставил миссис Канакаратнам и детей.

Их не было.

Ранджит мысленно попрощался с ними, пожелал удачи и поехал вдоль берега. Он миновал суденышко с грузом сладко пахнущей экспортируемой корицы, стоявший неподалеку сингапурский контейнеровоз, с которого сгружали, скорее всего, автомобили, компьютеры и бытовую технику китайского производства. Потом — несколько круизных лайнеров, вблизи оказавшихся не такими уж белоснежными. Немногочисленные пассажиры, которых, видимо, не привлекали автобусные и пешеходные экскурсии на Свами-Рок и в храм, где служил отец Ранджита, бродили вдоль фальшборта на верхней палубе одного из судов. Среди них была девочка, она весело помахала Ранджиту.

Нет! Это не просто девочка. Это Бетси Канакаратнам! А к ней — по всей видимости, с намерением отругать — подбежала ее старшая сестра, Тиффани. А в нескольких метрах от них, держа за руку единственного мальчика в семействе, стоял невысокий темнокожий мужчина.

Неужели это Киртис Канакаратнам? Вряд ли кто-то другой. Тиффани окликнула мужчину, схватила сестренку за руку и повела к нему.

Мужчина задумчиво кивнул и, повернувшись, посмотрел на Ранджита, высунувшегося из окошка мини-вэна.

Нетрудно было понять его жесты. Он махнул рукой в сторону, где находилась автомобильная парковка, затем он указал на себя и на трап, спущенный на пристань. Ранджит не стал медлить. Он отвел машину на стоянку, выключил двигатель, хлопнул дверцей и побежал к трапу.

Поднимаясь на борт, он отметил, что это судно не пятидесятитысячетонный великан из тех, что совершают круизы по греческим и карибским островам. Оно было намного меньше и грязнее. Кое-где облупилась краска, и ее не мешало обновить. В конце трапа около дверцы, оборудованной устройством для считывания билетов, стоял рослый, широкоплечий чернобородый мужчина. Рядом с ним — человек, которого Ранджит принял за Джорджа Канакаратнама. Он что-то шепнул на ухо бородачу и прокричал Ранджиту:

— Сюда, сюда! Рад встрече, мистер Субраманьян. Дети так много о вас рассказывали! Мы спустимся вниз, поболтаем с Дот, и вы увидите, какая у детей каюта — только для них! Мне тут хорошо платят, и для Дот работа нашлась. Нам еще ни разу так не везло!

— Что ж, — проговорил Ранджит, — похоже, вам действительно очень повезло…

Канакаратнам не желал, чтобы его прерывали, в особенности намеками на то, что он — беглый заключенный.

— Еще бы, — кивнул он. — И платят отлично! А сейчас мы спустимся вот по этой лесенке…

Они спустились, прошли по коридору, снова спустились. При этом Джордж (он же Киртис) Канакаратнам без умолку болтал о том, как несказанно повезло ему и его семейству, и о том, как его детки обожают Ранджита Субраманьяна. Они миновали семь или восемь дверей. Судя по тому, как выглядели эти двери, обитателям кают вряд ли удалось бы их открыть в случае острой необходимости. На большинстве дверей красовалась надпись «Посторонним вход воспрещен». Но вот наконец они поравнялись с дверью, отличавшейся от остальных тем, что Канакаратнам в нее постучал. Открыл здоровяк с черной бородой.

— Сомалиец, — объяснил Ранджиту Канакаратнам. — Они все так похожи друг на дружку.

Он кивнул бородачу, тот кивнул в ответ.

А потом Канакаратнам проговорил совсем другим тоном:

— Садись, парень. Не шуми, не кричи, не пытайся выйти, иначе мой друг тебя убьет.

Он дал знак сомалийцу. По всей видимости, тот хорошо понимал, что происходит, потому что провел рукой по блестящему лезвию жуткого ножа, засунутого за ремень.