Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера - [21]

Гитлер заботился о своем здоровье. Он регулярно проходил медицинские осмотры в период после 1933 г. Как уже упоминалось, архив врачей, лечивших Гитлера, сохранился и тщательно изучен — нет там никаких упоминаний об этой особенности анатомического строения.

Сторонники точки зрения, высказанной Е. М. Ржевской, возражают на это, что Гитлер, видимо, страдал из-за своего физического недостатка и требовал от врачей, чтобы о нем не упоминали в медицинских документах и вообще свято хранили врачебную тайну. Говорят даже в этой связи о возможности развития у фюрера комплекса неполноценности. Комплекс неполноценности у Гитлера! Исходя из всего, что о нем известно, логично предположить, что он воспринимал бы свой физический недостаток как знак Провидения, отметину судьбы, печать исключительности, подобно тому как Юлий Цезарь считал свою эпилепсию знамением, ниспосланным богами.

Кроме того, после войны ничто не мешало врачам нарушить врачебную тайну по столь неординарному поводу. Лечивший Гитлера отоларинголог Эрвин Гизинг (о котором уже упоминалось) в беседе с историком Мазером [59] утверждал, что в 1944 году вместе с другими врачами осматривал «пациента А. Г.» сверху донизу, но крипторхизма не отметил.

Поэтому трудно не согласиться с В. Мазером, когда он утверждает: если обнаруженный экспертизой крипторхизм вообще является идентифицирующим признаком, то он говорит лишь об одном: это был не Гитлер! Однако дело обстоит не так просто.

X. Томас в своей книге приводит свидетельства двух врачей, наблюдавших «пациента А. Г.» в течение длительного времени — профессора фон Хассельбаха и доктора Морреля. Оба они утверждают, что ни разу не видели своего пациента обнаженным ниже пояса.

Относительно профессора ничего определенного сказать нельзя, а вот доктор Моррель является весьма одиозной («идиозной», как выразился в эфире один депутат Госдумы) личностью. Когда-то он был судовым врачом, а затем специализировался в области лечения венерических болезней. Гитлер обратился в 1940 году к венерологу Моррелю по поводу подозрения на сифилис. Оно не было беспочвенным: его мать дважды рожала мертвых детей, что являлось весьма грозным симптомом, особенно в начале века, когда сифилис в Европе был широко распространен. Это заболевание у Гитлера могло быть и не наследственным: в «венский период» с 1908 по 1913 годы юный Адольф пребывал на социальном дне, перебиваясь случайными заработками и ночуя в ночлежках, — тогда он мог заразиться чем угодно.

Гитлер был буквально зациклен на этой своей проблеме: в «Майн кампф» сифилису посвящена целая глава. Вообще он был крайне мнителен — подсчитано, что он принимал 28 лекарств одновременно; время от времени он хватался правой рукой за запястье левой — измерял свой пульс. Он не пил, не курил, соблюдал строжайшую вегетарианскую диету. До того как его лейб-медиком стал Моррель, он состоял под наблюдением целого штата врачей.

Трудно поверить, что, явившись на прием к венерологу Моррелю, Гитлер не решился снять брюки и лишил себя возможности услышать немедленный приговор.

Кстати, Гиммлер собирал досье на всех своих «партайгеноссен», в том числе и на обожаемого фюрера. Досье это сохранилось среди бумаг личного штаба рейхсфюрера СС. В этом досье хранился документ, из которого следует, что тогда, в 1940 году, реакция Вассермана оказалась у «пациента А. Г.» положительной…

Так или иначе, но Моррелю удалось успокоить своего все-могущего пациента и тот воспылал к нему неограниченным доверием. Став лейб-медиком фюрера, Моррель разогнал всех остальных врачей, наблюдавших Гитлера, в том числе и упомянутого профессора Хассельбаха.

О Морреле ходили упорные слухи, что он не имеет диплома и врачует своих пациентов шарлатанскими методами. Но это слухи, а вот факт: Моррель убедил Гитлера, что это он изобрел пенициллин, но английская разведка похитила его изобретение и оно оказалось присвоенным англичанином Флеммингом… Фюрер выдал Моррелю 100 тысяч марок на завершение его разработок — сумму по тем временам весьма солидную. Через некоторое время Моррель представил свой «пенициллин». Один из отстраненных от наблюдения за фюрером врачей, обуреваемый местью, произвел химический анализ этого снадобья — оно оказалось обычным тростниковым сахаром.

Человечество обязано Моррелю тем, что он своими методами лечения (среди которых почетное место занимали инъекции содержащих наркотики препаратов и прием внутрь таблеток со стрихнином в лошадиных дозах) довел «пациента А. Г.» до состояния полутрупа.

За это доктор Моррель должен быть удостоен самой высокой награды, но в свидетели он явно не годится.

Возникает законный вопрос: зачем понадобилось такому прожженному пройдохе и цинику, как Моррель, лгать допрашивавшим его в 1945 году офицерам американской разведки? Неужели он был настолько верен клятве Гиппократа хранить врачебную тайну?

Можно предположить, что он (как и профессор Хассельбах) лгал по той же причине, по которой зубной техник Эхтман лгал под присягой, выступая в качестве свидетеля в административном суде Берхтехсгадена в 1956 году, утверждая, что он опознал предъявленные ему челюсти Гитлера. Все они понимали, что, выдав тайну бегства Гитлера, подвергнут себя смертельному риску — нацистское подполье было хорошо законспирировано, но оно существовало и действовало.