Последняя тайна Египта - [3]

— И что с того? — осведомилась она.

— А то, что именно так тайны и выбалтываются, — произнесла Сабрина наставительно. — На свиданиях. За бокалом вина или…

Она не стала продолжать, ограничившись многозначительным покашливанием.

Норма хмыкнула:

— Интересно, что помешает мне выдать тайну позже? Я подпишу какой-то страшный контракт о неразглашении?

Сабрина улыбнулась:

— Не в этом дело. Просто там, где нам предстоит работать, не будет посторонних.

— Мы отправимся в пустыню?

Улыбка Сабрины приобрела вид столь загадочный, что она сделалась похожей на Мону Лизу.

— Ну вот, ты опять за свое. Потерпи, ладно? Уже недолго осталось.

— Ну, раз нам придется стать отшельниками… — Норма в очередной раз покосилась на мужчину у противоположной стены. — В таком случае я не возражала бы, чтобы этот истукан обратил наконец внимание на то, что рядом находится женщина, которой не безразлично его внимание!

Слова были произнесены не настолько отчетливо, чтобы разобрать их смысл, но достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание. Однако мужчина лишь слегка нахмурился, но взгляд не поднял, а продолжал делать вид, будто что-то изучает в своем телефоне, хотя Норма была уверена, что это не так. Несмотря на сильный загар, у него была абсолютно европейская внешность. На шее висел явно не дешевый фотоаппарат. Он носил длинные волосы, зачесанные назад и стянутые на затылке, как у персонажей телевизионной саги о викингах. Аккуратно подстриженная борода дополняла облик. С темно-русыми волосами отлично гармонировали серо-голубые глаза с густыми, будто подведенными ресницами. А рот у мужчины образовывал столь жесткую и прямую линию, что непременно хотелось рассмешить его, чтобы увидеть, как он улыбается.

— Даже не замечает, — буркнула Норма. — Гей, наверное. Иначе не торчал бы здесь в гордом одиночестве.

Все три ее предположения были совершенно ошибочными.

Мужчина не только обратил на них внимание, но и наблюдал за ними, хотя пытался делать это незаметно. Вопреки подозрению Нормы, он был как раз очень даже неравнодушен к женскому полу. Одиночеством же своим он не тяготился, а наслаждался, поскольку такая возможность выпадала ему не часто.

Фамилия его была Быков.

2

Этим утром он проснулся на рассвете, когда над тысячелетним Каиром зазвучал протяжный, вибрирующий голос муэдзина, призывающего правоверных на молитву. Дмитрий Быков не был мусульманином, он вообще не относил себя ни к одной из официальных религий, но тоже был вынужден пробудиться. Сначала пение донеслось издалека, но уже через пару секунд было подхвачено в других минаретах, а потом грянуло из динамиков совсем рядом с отелем. Аллах акбар! Аллах велик! Стыдно и глупо дрыхнуть, не сознавая этой истины.

Быков вздохнул, встал и подошел к открытой балконной двери. Над десятимиллионным мегаполисом еще нависала ночь с ее бусинами звезд, но по краям небо уже посинело и все сильнее окрашивалось в оранжевые цвета зари. Это было так красиво, что разноголосый хор муэдзинов казался естественным дополнением к пейзажу.

Аллах велик! Нет бога, кроме Аллаха!

Когда стоишь на заре под небесным куполом и слышишь, как стараются муэдзины, в это легко поверить…

Но все кончается. Закончились и молитвы. Быков услышал шум просыпающегося города. Звезды редели, электрические огоньки бледнели, автомобильные фары гасли, на тротуарах стали появляться человеческие фигурки. Будничное утро вступало в свои права. Очарование сказки стремительно таяло, как ночь. Быков отправился в ванную комнату.

Он приехал в Каир не для отдыха и не из любопытства, а по работе. Как это ни банально, от него ожидали высококачественных фотографий египетских пирамид. Причем на сей раз заказ поступил не от издательства или журнала. Снимки потребовались эксцентричному миллионеру, который задумал выстроить дом в стиле пирамиды и украсить стены соответствующим образом. Дизайнер пообещал превратить увеличенные фотографии в стилизованные фрески и барельефы. Миллионер, упиваясь своей крутизной, отказался пользоваться изображениями, доступными в Интернете. Ему хотелось чего-то оригинального, даже уникального.

Быков с удовольствием послал бы его, однако был вынужден согласиться и даже поблагодарить за оказанное, так сказать, доверие. Дело в том, что с усилением холодной войны и понижением градуса отношений с Западом до уровня глубокой заморозки заказов у Быкова стало вполовину меньше, чем прежде. Американцы, например, вообще ставили крест на любых проектах, как только видели или слышали славянскую фамилию. Вначале Быков пытался подлаживаться, а потом плюнул и стал искать другие источники заработка. Так появился этот эксцентричный миллионер.

Звали его Максом, он позвонил Быкову, когда тот завтракал в ресторане отеля, и сообщил, что передумал насчет пирамид.

— Хочу такое, знаешь ли, колоритное, — сказал он. — Типа индийского храма в джунглях. Когда сможешь вылететь?

— Куда? — опешил Быков.

— В Индию. Говорю же, мне храм нужен. Я уже архитектора заменил.

— Сам лети в Индию.

— Чего? — не понял миллионер.

— Ты слышал, — сказал Быков. — Контракт расторгнут.

— Чего ты выйогиваешься? Я же все расходы оплачиваю!