Зилонгцы не должны догадываться о том, как он реагирует на великолепных представительниц медицинской комиссии.
«Возможно, они и не будут возражать против таких обменов. Ведь до сих пор возражений с их стороны не последовало. Возможно даже, что они не будут возражать и против мимолетных связей с таинственными гигантами из внешнего мира ни теперь, ни потом.
Даже если я первый, кого они когда-либо видели.»
О'Нейл чувствовал себя умиротворенным. Его одолевала сонливость, и он стал клониться к земле. Медичка обхватила его руками и криком подозвала остальных. Очень осторожно они опустили его на дерн, на котором он еще так недавно располагался.
«Пока все идет по плану. Разве это не великолепно?»
Предпоследняя его мысль была не о зилонгских женщинах, и не о его миссии. Эта мысль была о капитане корабля, Святой Настоятельнице монастыря Дейдре Кардинал Фиджеральд.
Последняя — о том, что внезапно стало очень темно.
«Как бы там ни было с ритуальным поцелуем, докторша пытается убить меня.»
— Комендант О'Нейл прибыл для прохождения последней инструкции, Ваша милость, — доложил Симус, небрежно салютуя. Его тон содержал достаточно подобострастия, чтобы скрыть дерзость.
На этот раз мадам скажет всю правду, а не полуправду, как она часто делает по политическим соображениям, даже когда ее уклончивость нецелесообразна.
Настоятельница сняла руку с кварцевого кристалла, передающего физические импульсы на огромный экран, расположенный в ее тронном зале.
Изображение Зилонга поблекло, толстые красные шторы опустились. В открытых бортовых иллюминаторах все еще были видны холодные звезды, безучастно мерцающие в абсолютной темноте. О'Нейл, не любивший темноты, вздрогнул и отвернулся от иллюминатора.
— О, да, Симус, — сказала она рассеянно. — Входи.
При его появлении в ее глазах всегда появлялся легкий блеск. Симус знал, что был для нее почти сыном, вместо ее трагически погибших детей. Это затрудняло взаимоотношения, но ни один из них не решался признаться в этом.
С другой стороны, приятно сознавать, что в ее сердце есть уголок для тебя.
Перебирая бумаги, она начала читать заключительный отчет.
— Этот отчет, Симус, составлен на основании четырех источников: а). Рапортов путешественников, случайно высадившихся на Зилонге, обычно по ошибке; б). Научных оценок, благодаря которым нам известно об общинных утопических обществах со схожей природой; в). Нашего собственного физического сканирования, которое, между прочим, осталось незамеченным ими; и, наконец, г). Наше психическое считывание, которое, как и физическое сканирование, более чем неудовлетворительно с такого расстояния. Ясно?
— Да, — коротко ответил он.
Она порылась в бумагах.
— А теперь на основании обобщения материала я попробую прокомментировать эти данные, хорошо?
— Уверен, что Вам не часто приходится выступать в роли социального ученого.
— Я прибегаю к жаргону, когда считаю, что он уместен, — она слегка порозовела. Это свидетельствовало о том, что в последней перебранке, а это была излюбленная манера таранцев вести разговор, последнее слово оказалось за ним, но и только.
— По всей вероятности, это утопическая культура, достигшая завершающей фазы и перед полным разложением. Общинная направленность, возродившая ее однажды, длилась очень долго.
Можно предположить, что прежде, чем притворное единодушие стало пустым обрядом, прошло довольно много времени. Эта культура может быть высоко цивилизованной, умелой и изящной до тех пор, пока никто не оспаривает основополагающих принципов структуры реальной власти…
И не следует заблуждаться, Симус Финбар О'Нейл, эти общинники-утописты располагали очень сильной властью с самого начала.
— И мы, конечно, точно не знаем, к чему они пришли спустя тысячу лет. Да?
— На редкость тонкое умозаключение, — она подняла тонкие брови. — В любом случае, они должны быть очень сплочены, но эта сплоченность скорее вызвана социальным контролем. У них не достаточная свобода личности в нашем понимании, не достаточная творческая активность.
— Не похожи на нас, — ухмыльнулся Симус.
Настоятельница не удостоила вниманием его замечание.
— Вряд ли они сильно отличаются от банды полусумасшедших анархистов-индивидуалистов, за которых я призвана нести ответственность.
В глубокой задумчивости она перебирала изящными пальцами по крышке стола.
— Мы вздорны, беспокойны, свободолюбивы, принимаем решение меньшинством голосов…
— Кроме ежегодных перевыборов вашей милости.
— Это к делу не относится, — пальцы двигались все быстрее, — …не отличаемся воспитанностью и вежливостью, не очень образованы, и все же мы не только не ограничиваем индивидуальную творческую активность, доходящую до эксцентричности, как, например, в твоем случае, — она родительски улыбнулась ему, словно избалованному ребенку, — мы активно усиливаем ее. Мы, на самом деле, очень гордимся своей неординарностью и эксцентричностью.
— Да уж, мы, наверное, последние представители такого племени.
— Да, мы последние, Симус Финбар О'Нейл. Наши манеры и мораль мало изменились со времени про-кельтов на Таре. Мы слишком много пьем и слишком много спорим, слишком много говорим, слишком часто сражаемся…
