Последняя планета - [51]

Он себя тут же осудил за подобные мысли во время военного похода. Но эта тема его не покидала, совсем.

Как только она передала ему командование, отношение к нему изменилось. После этого дня ее напряжение уменьшилось, она стала улыбаться. А два дня спустя уже отпускала шуточки и заставляла солдат смеяться. С ним же была подчеркнуто и нарочито серьезна.

Ее юмор поддерживал бойцов в этом трудном и изматывающем переходе. По мере продвижения О'Нейл распорядился сократить норму потребления воды наполовину, а затем вдвое.

Они никогда бы не смогли осилить этот переход, если бы продолжали идти днем под палящими лучами, ведь это только увеличивало жажду. О'Нейл принял решение совершать марши в ночное время, а затем отдыхать. Это немного замедлило продвижение — ведь не каждую ночь светили луны — и преодолевать в полной темноте сыпучие дюны было еще труднее (Зато они были менее заметны для врага. Однажды вдали на вершине песчаного холма он заметил пыльное облако. Песчаная буря? Или кавалерия Ната?).

Да и песчаные бури заметно осложняли переход. К счастью, они чаше случались в дневное время. Симуса не покидала мысль о том, сколько карабинов было все еще в исправном состоянии?

На седьмой день Мариетта и Симус приютились вместе на склоне большой песчаной дюны. Капюшоны их накидок были опущены на лица, чтобы хоть немного защитить кожу от больно секущего песка.

— Эта ночь будет последней, — он старался перекричать ветер.

Мариетта потянула капюшон, и между ними образовалось что-то вроде соединяющего тоннеля.

— Да, если твои расчеты были верны. В противном случае нам негде будет добыть глоток воды, — она посмеивалась над ним или вместе с ним, так вернее, ведь она полностью доверяла его опыту. Он решил не уточнять, что они в походе уже на целые сутки дольше. Завтрашнее время прибытия было максимально допустимым. После этого начнется паника.

Он натянул свою накидку на них обоих, чтобы было удобнее беседовать.

— Может быть, мне следует поддержать Рету, помочь ей идти? Мне показалось, что у ребенка ноги совершенно сбиты, она не может идти самостоятельно.

— Ведь ты сказал ей тогда, в первом лагере, что она плохой солдат. Теперь она из кожи вон лезет, чтобы доказать тебе, что это не так. Она из числа тех глупых и несчастных женщин, Симус О'Нейл, которые испытывают потребность производить на тебя впечатление.

— Хорошо что ты не такая. Мне бы в голову такое не пришло, — он порывисто обнял ее. Она не пыталась сопротивляться.

Симус сначала робко поцеловал ее обветренное иссеченное песком лицо, затем его поцелуи стали неистовыми. Вся нежность и любовь к ней, так долго сдерживаемая, выплеснулась наружу. Он ощутил ее ответное волнение, ее упругую грудь, ее дыхание… Между ними пробежал огонь. И вместе со страстным желанием пришел страх, ее страх. Она отвернула лицо.

— О'Нейл, ты невыносим. Целоваться во время песчаной бури, — Ее голос дрожал. — Я для тебя все еще бесчувственная дрянь, да?

— Как любила говорить моя бабушка, сейчас для всего и время, и место. Тем более для бесчувственной — заметь, прилагательное твое. Я выношу последний приговор. (Симус никогда не знал своей бабушки, но сейчас это не имело никакого значения.) Он снова поцеловал ее. Она мягко отстранилась.

— Ты хороший парень, Симус О'Нейл. Ты даже сам не знаешь, какой ты хороший. Добрый, нежный, никогда не обидишь слабого. Наверное, я больше не увижу тебя после того, как наша миссия будет окончена. Я хочу сказать, что благодарна судьбе за встречу с тобой, — она нежно дотронулась кончиками пальцев до его губ и выскользнула из-под накидки, побежав к основной группе вояк.

Это следует понимать таким образом, что если я захочу ее, то она не будет возражать?

Он провел несколько бесконечно долгих часов без сна, постоянно думая о том, что произошло между ними. Впереди предстоял трудный ночной бросок.

Я надеюсь, вы слышали слова этой девушки, Дейдра. А ведь я всегда говорил, что ваши дураки не в состоянии оценить моих достоинств. И все-таки, хорошо бы добраться до форта Гиперон до завтрашнего полудня. Одному Небу известно, что у молодой женщины на уме.

О'Нейл шагал в ночи, у него на руках спала Рета. Она совершенно выбилась из сил. Ее ноги кровоточили, ее невесомое тельце содрогалось от боли.

Он подхватил ее. В его сильных руках она выглядела маленьким ребенком. Правда, у этого ребенка были совершенно прелестные маленькие груди.

Яну, или как там зовут этого молодого идиота, досталась стоящая женщина.

— Я могу идти сама, — слабо протестовала Рета.

— Ты должна подчиняться старшему, если желаешь себе добра, — притворно ворчал он. — Кроме того, мне доставит огромное удовольствие вступить в форт с прелестной молодой женщиной на руках, тем более, что эта ноша невесома.

Молоденькая девушка залилась румянцем и зарылась у него на груди.

Спустя короткое время после этого разговора майор Симус О'Нейл привел свой измученный, голодный и умирающий от жажды отряд к открытым воротам форта Гиперон. Большая часть"вояк» сразу же повалилась на землю, как только оказалась под защитой стен форта. Он нежно опустил свою невесомую ношу и, закутав ее в накидку, звонко поцеловал.