Последняя обойма - [48]

— Ну и какие наши планы?

Сергей неопределённо пожал плечами.

— По-моему, тут только два варианта: либо мы остаёмся на месте и контролируем речку, либо переходим на тот берег и понимаемся на вершину. Так мы будем контролировать, собственно, и проход по высоте и русло реки.

— Сколько тут до вершины? — Гордеев задумался. — Метров двести пятьдесят?! Днем нормально, а вот ночью…Хотя сегодня луна, — заметил он, а потом суеверно добавил: — Должна быть. Ночные прицелы у тебя в рабочем состоянии, БНы тоже. Так что, пожалуй, давай, Серега, наверх полезем. И два направления сразу перекроем, и у меня на душе будет спокойнее.

— Наверх так наверх, — не стал спорить Алферов.

— Что ж, тогда вперёд, командуй своими орлами! — сделав такое распоряжение, Вадим улыбнулся и, словно уступая дорогу, отошёл в сторону.

Открытое пространство пересекали, как и положено бегом, по одному, пригнувшись, поднимая тысячи брызг и разбрасывая по сторонам выскальзывающие из-под подошв округлые речные камни. Дождавшись, когда поднявшийся на верховину хребта головняк выберет и займёт удобные для наблюдения и обороны позиции, Алферов дал команду на выдвижение основной части группы…

Место, облюбованное головным дозором для организации засады, оказалось на редкость удобным. В сторону вершины хребта, (скорее, это был даже не хребет, а убегающая на сотни метров вдаль возвышенность), были обращены словно специально насыпанные здесь глиняные гребни-складки высотой в половину человеческого роста, служившие отличной защитой и укрытием. С тыла разведчиков прикрывал огромный ствол вывернутого с корнями дерева. Справа и с фронта толстые буки и растущие меж ними кусты орешника резко заканчивались, словно скошенные гигантской косой, и начиналась открытая, большая, абсолютно свободная от зеленых насаждений поляна. Росшая на ней трава, даже несмотря на весну и льющие беспрестанно дожди, казалась выцветшей, завядшей, одним словом, чахлой.

Оставшись довольным выбранной позицией, Алферов определил себе и радистам место как раз за поваленным деревом и, не спеша обустроившись, завалился спать. Гордеев лег рядом, но прежде чем уснуть, долго ворочался, а потом еще множество раз просыпался и раздраженно ворчал. В этот вечер, а может быть только именно в этом месте, было особо много гнуса. Эта тварь пролезала буквально в любую щель, от неё не спасала ни обильно покрывающая кожу мазь, ни натянутая на голову по самые уши шапочка. Оставалось только слегка материться и то и дело не слегка почесываться. Особенно веселились эти твари на голове, проникая под шапчонку. Они пролазили между волос и от всей души впивались в насыщенную капиллярами кожу. В конце концов, Гордееву надоело бороться с надоедливой мелкотой. Он вытащил из рюкзака плащ-палатку и, несмотря на теплоту окружающего воздуха, завернулся в неё с головой и, наконец, уснул.

Вскоре над урёмой выглянула недавно народившаяся луна и открытое пространство — лесная опушка и следовавшее за ней блестевшее в лунном свете речное русло стали видимы в ночные приборы как на ладони.

Гордеев, привыкший просыпаться от малейшего хруста валежника, от едва слышимого шороха, издаваемого падающим в тишине листом, на этот раз проснулся от трескотни выстрелов и, толкнув в бок ещё спящего Алферова, прислушался: эхо разносило отзвуки перестрелки и сразу было не ясно, где располагается источник звуков.

— Крутских, «Мавра» живо, — приказал он дежурившему по связи радисту.

— Что случилось? — еще не привыкший просыпаться от шума войны, Алферов слепо таращился в окружающую пустоту, пока ещё не понимая, что происходит.

— Перестрелка, — пояснил Гордеев и, повернувшись к радисту: — Что со связью?

— «Мавр» на приёме, товарищ майор, — доложил Крутских, сдирая со своей головы наушники и протягивая всё это добро командиру роты.

— Отставить! — Гордеев уже понял, что выстрелы звучат гораздо дальше той части леса, где должна была находиться группа Кузнецова. — Запроси, далеко ли от них идёт бой, — приказал он и, вскочив на ноги, прислушался, уже стоя пытаясь определить расстояние до источника звука. Но, увы, метавшееся по склону эхо делало его потуги бессмысленными.

— Есть! — Крутских вернул на место наушники и принялся что-то едва слышно бормотать в поднесённый к самым губам микрофон.

— Квадрата полтора, — доложил он немного позже. — «Мавр» сказал, что они будут пока находиться на связи.

— Давай мне «Центр», — Гордеев хотел знать, кто воюет в закрытых для постороннего вмешательства квадратах «без его разрешения».

— «Центр» — «Аферисту». Приём.

— «Центр» для «Афериста» на приёме.

— В квадрате… слышу звуки двустороннего боя большой интенсивности. Приём.

— Понял вас. — Вадим зримо представил, как дежурный радист передаёт полученную информацию в центр боевого управления, как оперативный офицер, уяснив суть вопроса, начинает запрашивать Ханкалу, как… Одним словом, как медленно, но уверенно раскручивается маховик перепроверки полученных сведений. — «Аферист», оставайтесь на приёме.

И снова тишина. Меж тем, пока в ПВД переваривали информацию, стрельба, длившаяся больше десяти минут, начала постепенно стихать. Наконец эфир снова ожил.