Последняя ночь у Извилистой реки - [59]

Письмо было от некоего мистера Карлайла, ведающего в Эксетере назначением стипендий. Он извещал, что собирается приехать в Бостон, посетить школу имени Микеланджело и встретиться с мистером Лири. И естественно, мистеру Карлайлу очень хотелось познакомиться с Дэниелом Бачагалупо, его отцом и мачехой. Мистер Лири сообразил, что здесь он снова хватил через край, назвав вдову дель Пополо «мачехой». Насколько ему было известно, повар и любвеобильная официантка не состояли в браке.

Более того, мистер Лири хватил через край и в некоторых других моментах. Хотя Дэнни говорил ему, что отец и слушать не желает об учебе в школе-интернате, а Кармелла дель Пополо при одном только слове «школа-интернат» расплакалась, мистер Лири направил несколько сочинений своего любимого ученика на суд уважаемой академии. Он уговорил двух других учителей «Микки» дать свои рекомендации юному Бачагалупо. Фактически заявление о приеме в Эксетер было подано от имени Дэниела Бачагалупо. Мистер Лири даже не сообщил отцу мальчика о своем шаге! Между тем мистер Карлайл писал, что семья Дэнни должна представить документ об уровне своих доходов. Возможно, это тоже не понравится нелюдимому повару. И все же мистер Лири надеялся, что здесь он не зашел столь далеко, как с совершенно провальной идеей литературного псевдонима. Этот nom de plume был чудовищной ошибкой.

Самое время пойти и снова помолиться! Мистер Лири взял письмо из Эксетера в ту же руку, в которой держал пакет с каноло, и вновь двинулся по Ганновер-стрит. Но сейчас он не пошел в сад церкви Сент-Леонард, а направился в ресторан «Vicino di Napoli», где рассчитывал найти Дэнни, «нелюдимого повара» (как он привык думать об отце мальчика) и толстую вдову дель Пополо.

С этой пышнотелой женщиной он был знаком. Когда-то она приходила на родительское собрание. Ее покойный сын Анджелу тогда учился в седьмом классе. Открытый, дружелюбный парень. С задирами и сорванцами не водился и не дразнил мистера Лири за отброшенное «О» в его фамилии. Как и Дэнни, Анджелу любил читать, однако не отличался усидчивостью и постоянно отвлекался, о чем учитель и говорил с его матерью. А потом парень ушел из школы, уехал в северную глушь на заработки и утонул, повторив участь своего отца. (Случай с Анджелу — убедительный довод, чтобы не бросать школу! Так считал мистер Лири.)

Но после того родительского собрания учителю английского языка начала периодически сниться вдова дель Пополо. Наверное, подобные сны донимали бы каждого мужчину, увидевшего ее. Как бы то ни было, ее имя не раз упоминалось мистером Лири на исповедях в церкви Святого Стефана. (Если бы Кармелла дель Пополо была стриптизершей и выступала в «Казино» или «Олд Хауэрде», театру был бы обеспечен ежевечерний аншлаг!)

Письмо поглощало все мысли мистера Лири. Он торопился в итальянский ресторанчик, ставший очень популярным заведением Норт-Энда (учитель английского это знал). Но старому, похожему на филина ирландцу было невдомек, что какой-то дурно воспитанный шалопай из «Микки» вывел мелом громадное «О» на спине его длиннополого темно-синего плаща. Плащ он надел лишь сейчас, вторично зайдя в школу. Одевался мистер Лири машинально и не заметил этого проклятого «О». Но на улице жирный меловой овал был виден за квартал.

Весной 1967 года, когда в округе Коос был сезон распутицы, писатель Дэниел Бачагалупо жил в городе Айова-Сити. Там, как и во всем штате Айова, стояла настоящая весна и не было никакой распутицы. Но умонастроение двадцатипятилетнего Дэнни, у которого уже был двухлетний сын и которого недавно бросила жена, вполне соответствовало упомянутому сезону. В тот момент он писал и старался припомнить, о чем именно они говорили в «Vicino di Napoli», когда в дверь лихорадочно постучался мистер Лири с письмом из Эксетера. (Ресторан еще не открылся, а персонал заканчивал свой обед.)

— Это ирландец! Впусти-и-те его! — крикнул старый Полкари.

Дверь открыла Элена Калоджеро, одна из молоденьких официанток (не то троюродная, не то четвероюродная сестра Дэнни). Ей было около двадцати или чуть-чуть за двадцать. Вторую официантку, помогавшую Кармелле, звали Тереза ди Маттиа. Девичья фамилия Кармеллы тоже была ди Маттиа. Вдова дель Пополо с гордостью называла себя «дважды перемещенной неаполитанкой». Родители привезли ее в Бостон с Сицилии (куда задолго до эмиграции перебрались из Неаполя ее дедушка и бабушка). Это считалось у нее первым «перемещением». А вторым стал брак с сицилийцем.

Впрочем, если следовать ее странной логике, Кармелла продолжала «перемещаться». Так думал писатель Дэниел Бачагалупо, вспоминая события десятилетней давности. «Анджелу» было сицилийским вариантом имени Анджело. Да и Доминик, с которым она жила, явился не из Неаполя. Глава, не дававшаяся Дэнни, называлась «Бегство в школу». Процесс писания застопорился: молодой автор потерял нить повествования.

Он подошел к ключевому моменту, когда отец мальчика, сдерживая слезы, все же дает разрешение сыну поехать учиться в школу-интернат. Очень многое в этой сцене зависело от точки зрения учителя английского языка — человека, явно желавшего своему ученику добра, но докучливого и часто сующего нос в чужие дела.