Последняя ночь на Извилистой реке - [197]

Мужчины галантно предложили проводить Кармеллу до номера. Она столь же галантно отказалась, оставив их в зале ресторана. Кетчум тут же заказал еще одну бутылку красного вина.

— Я тебе помогать не собираюсь, — сказал ему Дэнни.

— Здесь я в твоей помощи не нуждаюсь, — усмехнулся Кетчум.

Невысокий и худощавый человек, каким был Дэнни, наполнялся пивом раньше, чем чувствовал опьянение. Он был уже не в состоянии сделать ни глотка и не собирался поддаваться на искушения Кетчума. Дэнни до сих пор считал, что тогда вино помешало ему действовать быстро и предотвратить убийство отца. Сегодня, в день, когда они развеяли прах повара над водами Извилистой, Дэнни просто не хотел оскорблять память отца. Ему почему-то казалось, что несколько глотков вина вновь заставят его пережить события той ужасной ночи, когда Ковбой убил его отца, а он всадил в Карла три патрона из дробовика двадцатого калибра.

— Не зажимайся, Дэнни, — говорил ему Кетчум. — Будь посмелее.

— Мне достаточно пива. Красное вино не для меня.

— Да я не про выпивку! Я говорю, будь смелее как писатель.

— Как писатель? — удивился Дэнни.

— Ты все время обходишь мрачные углы. У тебя привычка не заглядывать в них, а обходить или держаться подальше.

— Ты серьезно?

— Серьезно. Всего поганого и тошнотворного ты сторонишься, — продолжал Кетчум. — А как писатель, ты должен совать туда нос и не морщиться, давая полную волю своему воображению.

У Дэнни возникло странное ощущение. Слова Кетчума казались ему не столько литературной критикой, сколько непосредственным приглашением заночевать в кабине пикапа или в коптильне, рядом с пропахшей дымом медвежьей тушей.

— Кстати, а как там твой медведь? — спохватился Дэнни. — Наверное, и огонь в коптильне погас.

— Медведь достаточно прокоптился. А если мало, завтра я опять огонь разожгу, — отмахнулся Кетчум, словно не хотел говорить о пустяках. — Есть одна важная вещь. Даже две. Перво-наперво, ты не городской житель. Во всяком случае, мне ты таким не кажешься. Тебе лучше жить на природе. Тебе, как писателю, чтоб понятнее было.

Кетчум глотнул вина.

— И второе, хотя начинать нужно было с него. Тебе больше ни за каким чертом не нужен этот дурацкий псевдоним. Я же помню, как тебя корежило от предложения взять псевдоним. По-моему, теперь самое время вернуть себе прежнее имя. Тебя назвали Дэниел. Помнится, ты когда-то говорил: Дэниел Бачагалупо — прекрасное имя для писателя. Для меня ты, само собой, останешься Дэнни. А вот как писатель, ты должен снова стать Дэниелом Бачагалупо.

— Представляю, как мои издатели отнесутся к этой идее, — усмехнулся Дэнни. — Они мне напомнят: Дэнни Эйнджел — писатель с мировой известностью, автор бестселлеров. И скажут, что романы никому не известного Дэниела Бачагалупо будут продаваться вяло, если вообще будут.

— Я говорю о том, что для тебя полезно как для писателя, — почти бесцеремонно заявил ему Кетчум.

— Теперь давай проверим, правильно ли я тебя понял, — с легким раздражением сказал Дэнни. — Я должен сменить псевдоним на свое настоящее имя Дэниел Бачагалупо. Я должен остаться в Канаде и жить не в Торонто, а где-нибудь за городом. И наконец, я должен позволить себе большую писательскую смелость.

— Вроде все так, — похвалил Кетчум.

— Хочешь посоветовать что-нибудь еще?

— Я давно вижу, что эта страна катится ко всем чертям, — без обиняков заявил ему Кетчум. — Мы исчезающий народ. Можно сказать, исчезнувший. Не трать время понапрасну, Дэнни.

Они пристально смотрели друг на друга. Кетчум отхлебнул из бокала. Дэнни заставлял себя пить не лезущее в глотку пиво и смотрел на Кетчума. Правильнее сказать, заставлял себя смотреть. Он очень любил старого сплавщика, но Кетчум весьма ощутимо резанул по нему. Кетчум это умел.

— Жду не дождусь, когда ты приедешь на Рождество, — сказал Дэнни. — Не так уж и много времени осталось.

— Возможно, в этом году я не приеду, — сказал Кетчум.

Писатель знал, что он рискует испытать на себе всю тяжесть правой руки Кетчума, но он схватил левую руку старого сплавщика и крепко прижал к столу.

— Не надо… не смей, — сказал Дэнни.

Кетчум с легкостью вытащил свою руку.

— Главное — занимайся своим делом, — сказал Кетчум. — Делай свою работу, а я займусь своей.

Часть шестая. Поселок Пуант-о-Бариль, Онтарио, 2005 год

Глава 16. Исчезнувший народ

Вот уже три сезона подряд писатель Дэниел Бачагалупо, вернувший себе имя, данное ему при рождении, проводил январь, февраль и две недели марта на острове Тернер-Айленд, что в заливе Джорджиан-Бей. Остров по-прежнему принадлежал Шарлотте (в прошлом — большой и настоящей любви Дэнни), но ни она, ни ее семья не жаждали появляться на заснеженных скалах, окруженных замерзшим озером. Зачем, когда в Лос-Анджелесе зима куда приятнее и веселее?

Дэнни внес заметные преобразования в островной быт, учтя не только предложения Кетчума. Энди Грант снабдил специальной изоляцией с электроподогревом канализационные трубы, ведущие к малой очистной системе (она использовалась зимой). Эти трубы дополнительно обернули изоляционной фольгой и покрыли пленкой, которая защищала их от воздействия льда и талых вод. Аналогичным образом можно было бы оборудовать зимний водопровод из озера и даже проточную горячую воду, но для этого Энди пришлось бы еще много поработать, не говоря уже о переносе самого водонагревателя в коттедж. Писателю было проще делать во льду прорубь и носить воду ведрами. Раскалывание льда и труд водоноса требовали немалых физических усилий. «Ну и что?» — сказал бы по этому поводу Кетчум.