Последняя любовь лорда Нельсона - [83]

[57]отдаются под защиту коменданта Санто-Эльмо, где они должны оставаться в качестве заложников до тех пор, пока не завершится посадка на корабли, отплывающие в Тулон. Все другие заложники и пленные, находящиеся в фортах, немедленно отпускаются на свободу.»

Это уже подписали наместник кардинал Руффо от имени короля неаполитанского, капитан Белли от русских, полковник Межан от французов, капитан Ахмед Бей от турок, генерал Масса и полковник Л’Аурора от «патриотов» Кастель Нуова и Кастель д’Ово.

Фут колебался.

Его мучили сомнения, одобрит ли его адмирал это явное пособничество «патриотам». Но Нельсон был далеко. Лишь вечером семнадцатого граф Турн сообщил, что британская эскадра, уже направлявшаяся в Неаполь, внезапно прервала свой поход и взяла курс на запад. Может быть, до Нельсона дошли известия о французско-испанском флоте, вынуждавшие его вернуться в Сицилию или выступить навстречу противнику? Если Нельсона постигла неудача, если в заливе появились превосходящие силы противника, разве Фут и Турн со своими немногочисленными, более мелкими судами избежали бы опасности быть отрезанными, подавленными и взятыми в плен? И разве в этом случае не возложили бы ответственности за все происшедшее на того, кто отказался поставить свою подпись?

Кроме того, наместник обладал всей полнотой власти, и кому же как не ему было лучше всего знать волю и намерения своего короля.

Фут подписал вторично.

Сообщение об этом вместе с копией документа и сопроводительным письмом кардинала он отправил Нельсону через капитана Хоста на корабле «Мьютин».

* * *

А что же Караччоло?

Двадцать третьего во второй половине дня Руффо посетила его племянница, молодая княгиня Мотта-Баньяра. Несмотря на свою беременность, она отправилась в путь, чтобы просить дядю за Караччоло.

После падения форта Вильена адмирал, переодетый матросом, тайно пробрался в Неаполь, явился к княгине и умолял ее спросить у кардинала, что тот ему посоветует, — остаться или бежать.

Княгиня была очень взволнована и просила Руффо взять несчастного под защиту. Однако в тот момент, когда кардинал хотел ей ответить, курьер из Палермо доставил письма Фердинанда и королевы.

В записке Марии-Каролины одна фраза была подчеркнута особо.

«Но лишь один ни в коем случае не должен получить возможности бежать во Францию: это недостойный Караччоло. Этот человек, вероломный и неблагодарный, знает все тайные гавани и скрытые бухты Неаполя и Сицилии. Он мог бы стать угрозой безопасности короля.»

Фердинанд писал почти дословно то же самое.

Руффо погрузился в раздумье и, казалось, совершенно забыл о княгине.

— А Караччоло? — спросила наконец Мотта-Баньяра. — Что ему сказать?

— Che fugga! Пусть бежит!

Глава тридцатая

Известие о том что французско-испанская эскадра прошла Гибралтарский пролив, повергло королевский двор Палермо в смятение и страх. Какие цели преследовал противник? Собирался ли он снять осаду Неаполя? Напасть на Сицилию? Если он имел более значительные десантные войска, всякое сопротивление было бесполезно. Нельсон также был бессилен. В гавани находился один лишь «Вэнгард», вся эскадра была разбита на мелкие отряды.

Было так же, как в мучительные дни после выступления Бонапарта из Тулона; каждый час мог принести ужасающие неожиданности.

Мгновенно решив отозвать Трубриджа и оставить у Неаполя только Фута с «Сихорсом», Нельсон стянул к себе со всех сторон подкрепление, поднял адмиральский флаг на «Фоудройанте» и выбрал местом стоянки Маритимо, крайнюю западную точку Сицилии, чтобы там ожидать противника.

Он крейсировал в течение десяти дней. Однако ни один вражеский парус так и не появился. Полный тревоги, он вернулся в Палермо.

То, что он услыхал от Эммы о Неаполе, усилило его беспокойство.

Руффо непрерывно продвигался вперед и стоял уже в виду столицы. Но с каждым очередным успехом его поведение становилось все более непонятным. Он отослал Маласпину обратно, отделался от всякого надзора. Назначив своего младшего брата Франческо инспектором «Армата Кристиана», он с его помощью усилил свое влияние на младших командиров Его доклады королю, Марии-Каролине, Актону приходили все реже. Выдержанные в льстивом верноподданническом тоне, они касались лишь несущественных, второстепенных мелочей и, казалось, сознательно затемняли его истинные намерения.

Не угадала ли Эмма случайно истину, когда она, следуя интуиции, приписала ему самые предательские цели? Не добивался ли он короны — для одного из своих братьев или для себя? Было самое время предпринять что либо против этого коварного человека.

Это было необходимо. Нельсон должен был отправиться в Неаполь.

Этого требовали и британские интересы. Разве Фут не сообщал о строительстве кораблей, предпринятом по приказу Караччоло на верфи Кастелламаре? Разве не нанес уже предатель ощутимый урон «Минерве» Турна, так как он не побоялся напасть со своими вновь построенными канонерками на корабль, которым сам раньше командовал? Какое давление начал он оказывать на Фута и Турна, едва к Неаполю приблизился французско-испанский флот? Стал бы Караччоло колебаться? Он установил бы с ним связь и сам принял бы командование в действиях против Сицилии, против Нельсона.