Последняя из слуцких князей - [11]

— И все же вы, пане, многое упустили, — заметил Барбье, разливая вино по кубкам, — ведь нужно еще знать, что Криштоф Радзивилл взял за своей женой Катериной Острожской хорошее приданое, а среди всего прочего — несколько имений под Оршей, которые еще при Сигизмунде Августе были под залог в пять тысяч злотых переданы Ходкевичам. Неизвестно, что за злой дух подтолкнул воеводу Радзивилла по суду требовать возвращения тех имений. Ходкевичи были настолько потрясены этим, что, несмотря на все обещания в Бресте, на клятвы в вечной дружбе, через пару лет перечеркнули все те договоры. Радзивиллы подняли жуткий крик и разорвали с Ходкевичами все былые связи. Они настолько не поладили, что даже перестали встречаться, а пан Александр и пан жмудский староста затаили большую обиду на пана воеводу. Они судились, угрожали Радзивиллам, что эти имения и Копысь отзовутся на судьбе княжны Софии. С той поры Ходкевичи делали все, чтобы не допустить этого брака. Вскоре после той тяжбы за Копысь наш пан староста с братом Александром поехали в Брест, туда же приехал и их дядя, опекун княжны, виленский каштелян Иероним.

— Вы еще туда не ездили? — спросил Барбье у пана Бурчака, который внимательно слушал его.

— Нет, не был, но я обо всем хорошо знаю, — уверенно отвечал Бурчак. — Они приехали к дяде, жаловались, кричали, что он зря затеял тяжбу с Радзивиллами, что они теперь делают все, чтобы извести их род, затевают судебные тяжбы, хотят отобрать имения.

И так они разбередили душу пану каштеляну, что и он, охваченный яростью, начал угрожать Радзивиллам. Все вместе они стали доказывать, что договор с ними о браке недействителен, потому что князь Януш и княжна София близкие родственники, что она ему почти сестра; позже они вложили это в уши королю, а он всегда благоволил к Ходкевичам. Да и королю не понравилось то, что еретики могут объединиться с ними и, несмотря на предписания католической веры, женят своего сына на православной. Ходкевичи так осерчали на Радзивиллов, что князь Александр Головчинский, осмелившийся напомнить о последнем соглашении, скрепленном печатью, вывел их из терпения, и, тоже рассердившись, покинул Брест. А пан Александр и пан староста Ян Кароль начали тем временем убеждать дядю, что если уж он хочет отдать княжну Радзивиллам, то пусть хотя бы при этом не забывает о своей родне и ничего не делает без их ведома, чтобы им можно было с выгодой для себя прийти к соглашению насчет Копыся. В конце концов они добились того, что он на бумаге засвидетельствовал, что без их ведома не выдаст княжну замуж. Радзивиллы узнали об этом. Воевода забрал спорные имения себе, поскольку у него была бумага от каштеляна, а на угрозы не отвечал, он был уверен, что добьется своего. А наш пан староста вместе с братом Александром пригласили пана каштеляна в новогрудский земский суд, чтобы разобраться в родстве князя Януша с княжной Софией, по этому делу был вызван и виленский князь воевода. Братья пытались доказать, что по Литовскому статуту и католическим канонам между близкими родственниками брак невозможен.

Воевода над этим только посмеялся, поскольку уже не раз утверждалось, что земский суд не имеет отношения к брачным делам. Рассердившись на наших панов, а более всего на каштеляна за то, что он дал себя уговорить и подписал новый договор, воевода тоже начал угрожать. А вы же знаете, что он может натворить!

— Так все и тянулось до этого года. Но я же еще не рассказал вам, как обошлись Ходкевичи с князем Янушем, который по-прежнему часто бывал у княжны Софии, не забывал о ней. Помню, что он два года назад поехал к ней в Брест и вернулся оттуда очень разгневанный, проклиная наших панов за то, что они его плохо приняли, позволили увидеться с княжной всего раз или два, да и то в их присутствии.

А совсем недавно пан каштелян попросил пана старосту Яна Кароля, чтобы он позволил княжне пожить в нашем недавно подновленном доме, и перевез княжну вместе со всем ее двором в Вильно. Тут князю Янушу стало еще труднее видеться с ней.

Уже скоро год тому, как это случилось, а между Ходкевичами и Радзивиллами отношения не улучшились. Во вторник, накануне дня Божьего Тела, приехал князь Януш, чтобы повидаться с княжной, она увидела его в окне и, как всегда, радостно приветствовала. Но пан староста был дома и через маршалка приказал уведомить князя, что княжна не примет его, потому что опекун не позволяет. Князь Януш поднял шум, угрожал ему, сердился, но ничто не помогало.

Спустя несколько дней князь Януш отправил гонца с письмом и каким-то подарком, но и этого наш пан староста не допустил: подстерег его и отправил назад, да еще наказал передать: пусть князь ни на что не надеется. Радзивиллы сотворили так много зла Ходкевичам, что лучше, если оставят их в покое.

Князь Януш пытался подкупить слуг, но и это раскрылось, слуг прогнали, на том все и кончилось. Княжне было строго наказано, чтобы она не пыталась тайно встречаться с князем, иначе ее посадят под замок в монастыре. Княжна плакала, но ничто не помогло. А князья Радзивиллы, чтобы отомстить за Яна Кароля и Александра виленскому каштеляну Иерониму, в том же году потащили его в трибунал, где судья князь Юрий (он ведь тоже из Радзивиллов), троицкий каштелян, обвинил его в нарушении договора, по которому он не мог вступать в тайные соглашения против воеводы. Судья также обвинил его в том, что тот вступил в сговор со своими племянниками, из-за чего возникли трудности в исполнении договора. Легко догадаться, что воевода проиграл дело и должен был заплатить залог — тысячу коп. Но тот, даже под угрозой банниции, платить отказался.