Последняя история Мигела Торреша да Силва - [28]
— Это было почти как в то воскресенье, когда ты приходил к нам в гости. Мой отец каждому что-то привез из Марокко, мне — завернутую в шелковый платок маленькую фаянсовую плитку цвета голубой бирюзы, и рассказал нам, что ее вложил ему в руку при прощании старый садовник со следующими словами: «Это для Марии, вашей дочери, знак жизни от Джамили, ее давней подруги». Потом он захотел узнать у отца, располагает ли тот сведениями о второй плитке…
Мария устремила испытующий взгляд на Мануэла. Он посмотрел на нее слегка отсутствующим взором, потом лицо его внезапно прояснилось.
— Так подобное находит подобное, — пробормотал он и поднял сияющие глаза на Марию.
— Что ты имеешь в виду?
— На новой плитке в узоре из цветов стоит число «двести двадцать».
Тут Мария почти проглотила язык.
— А ты откуда знаешь?
— Высшая математика!
Он пылко обнял ее, поцеловал, но вдруг призадумался.
— Что случилось?
— Я люблю тебя!
И они долго стояли обнявшись. «Все понимать не нужно», — подумала Мария, когда они стащили с себя одежду и начали то нежно ласкать друг друга, то прерывать игру, то соприкасаться телами, то разглядывать друг друга. Щеки Марии пылали, она крепко, обеими руками, прижимала к себе голову Мануэла, он чувствовал ее губы, ее язык. Они любили друг друга и в упоении счастья ощутили, что тяжелый, придавливающим к земле мир стал чуточку легче.
— Я не хочу в Порту, — пробормотал Мануэл, проснувшись.
— Ты все еще спишь? — засмеялась Мария. — Кто это собирается послать тебя в Порту?
— Профессор Рибейро предложил мне сопровождать его туда на несколько дней. Но я не хочу, больше не хочу. Что мне делать в Порту? Я хочу быть с тобой, хочу, чтобы время остановилось.
— Ты принял его приглашение?
— Он хотел сделать мне добро, вывести меня из хандры.
Мануэл провел рукой по ее волосам и, улыбаясь, добавил:
— К чему теперь это путешествие!
— Ты это узнаешь, когда оно закончится, — решительно сказала Мария. — Я порядком разочаруюсь во внуке рассказчика историй, если он откажется от такого предложения.
— Возможно, ты права, — ответил Мануэл после некоторого раздумья.
— Конечно, я права, — сказала Мария и, помедлив, продолжила, с наигранной серьезностью погрозив ему указательным пальцем: — И чтобы никаких историй!..
— Что значит…
— Но вернись с такой, какой еще нет в нашей коллекции. С такой, которая будет принадлежать только мне и тебе.
— Ах, но ты ведь не поверишь ни одному моему слову!
Мария засмеялась:
— Я поверю тебе. Каждому твоему слову.
Путь по Сардону, лежавший через сосновые и дубовые леса, привел к маленькой речке Агуэда, через которую был перекинут мост в три пролета. Чуть позже Рибейро и Мануэл добрались до Рио-Воуга, текшей широко и привольно. Перебраться через реку можно было только с помощью парома. Правда, невдалеке виднелся мост с пятнадцатью пролетами, но первые два из них давно обрушились. За Альбергариа дорога сделалась труднее из-за сыпучей скалистой почвы и колючего кустарника, так что они посчитали, что для первого дня вполне достаточно, и решили переночевать в одиноко стоящей венте, обычном постоялом дворе.
На следующий день они спозаранку оседлали лошадей, чтобы ехать под палящим полуденным солнцем пришлось как можно меньше.
нул на чепраке, а Мануэл, взяв нож и лежащий на земле кусок коры дуба, занялся резьбой. Едва он
— Мастерская работа, — сказал он заспанным голосом и зевнул.
— Да, конечно, но для открытого моря не годится, — решил Мануэл.
— В данном случае речь скорее идет о его виде, чем о пригодности к мореплаванию. Визуально ты довольно точно отобразил Золотое сечение. Почти не верится, как безошибочно это проделал глаз без какого-либо измерительного прибора.
— Вы имеете в виду прямоугольник с длиной сторон из двух соседних чисел Фибоначчи?
— Браво! Ты, оказывается, еще помнишь этот числовой ряд? Тогда ты, конечно, помнишь и о том, что он связан с Золотым сечением.
— Я потому не забыл его, что мой дед рассказывал мне историю с кроликами. И еще: после того, как я на занятиях узнал о нем побольше, я стал отмечать все дни Фибоначчи.
— То есть?..
— Это мой личный календарь. Когда вы впервые заговорили об этих числах, я отсчитал назад. Уход из дома — это первый день. После этого стал первый день, тридцать четвертый день, пятьдесят пятый день, и так далее. С тех пор я помечаю, что происходит в эти дни, — например, гроза или посещение вашей «охотничьей вышки».
— О! — Рибейро не верил своим ушам. — Об этом ты мне ничего не рассказывал.
— У меня не было повода. Кроме того, я не каждый день думаю об этом. Как известно, в этом числовом ряду интервалы становятся все длиннее и длиннее, и последнее число Фибоначчи было месяцы назад.
— Тогда это двести тридцать третий день, а следующий по очереди будет триста семьдесят седьмой.
— Да, через четыре дня, если быть точным.
Спустя почти 30 лет после распада Советского Союза, охарактеризованного Владимиром Путиным как «геополитическая катастрофа», 15 государств пошли дальше своими собственными путями. Некоторые их них превратились в авторитарные государства, другие же избрали демократический курс. Все 15 бывших советских республик связывает турбулентная история их развития после 1991 года, о которой рассказывается в книге немецкого исследователя профессора Томаса Кунце и швейцарского журналиста Томаса Фогеля. Книга дает возможность понять суть процессов, происходящих на постсоветском пространстве.
«Подражать Канту все равно что бросать зерна в борозды волн на водоразделе». Мы согласно кивали, отдавая себе отчет в трех вещах: во-первых, в том, что мы ничего не поняли; во-вторых, в том, что он знал, что мы ничего не поняли, и, наконец, в том, что он и сам не понимал, о чем говорил. Но в этот вечер все должно было пойти по-другому…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
Артур Конан Дойл (1859–1930) — всемирно известный английский писатель, один из создателей детективного жанра, автор знаменитых повестей и рассказов о Шерлоке Холмсе. В двенадцатый том Собрания сочинений вошли произведения: «Письма Старка Монро», «Дуэт со случайным хором», «За городом», «Вокруг красной лампы» и циклы «Романтические рассказы» и «Мистические рассказы». В этом томе Конан Дойл, известный нам ранее как фантаст, мистик, исторический романист, выступает в роли автора романтических, житейских историй о любви, дружбе, ревности, измене, как романтик с тонкой, ранимой душой.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
Эта книга — автобиографическое повествование о дружбе двух молодых людей — добровольцев времен Первой мировой войны, — с ее радостью и неизбежным страданием. Поэзия и проза, война и мирная жизнь, вдохновляющее единство и мучительное одиночество, солнечная весна и безотрадная осень, быстротечная яркая жизнь и жадная смерть — между этими мирами странствует автор вместе со своим другом, и это путешествие не закончится никогда, пока есть люди, небезразличные к понятиям «честь», «отечество» и «вера».
Это — анти-«Гамлет». Это — новый роман Джона Апдайка. Это — голоса самой проклинаемой пары любовников за всю историю мировой литературы: Гертруды и Клавдия. Убийца и изменница — или просто немолодые и неглупые мужчина и женщина, отказавшиеся поверить,что лишены будущего?.. Это — право «последнего слова», которое великий писатель отважился дать «веку, вывихнувшему сустав». Сумеет ли этот век защитить себя?..
«Планета мистера Сэммлера» — не просто роман, но жемчужина творчества Сола Беллоу. Роман, в котором присутствуют все его неподражаемые «авторские приметы» — сюжет и беспредметность, подкупающая искренность трагизма — и язвительный черный юмор...«Планета мистера Сэммлера» — это уникальное слияние классического стиля с постмодернистским авангардом. Говоря о цивилизации США как о цивилизации, лишенной будущего, автор от лица главного персонажа книги Сэммлера заявляет, что человечество не может существовать без будущего и настойчиво ищет объяснения хода истории.
Она была воплощением Блондинки. Идеалом Блондинки.Она была — БЛОНДИНКОЙ.Она была — НЕСЧАСТНА.Она была — ЛЕГЕНДОЙ. А умерев, стала БОГИНЕЙ.КАКОЙ же она была?Возможно, такой, какой увидела ее в своем отчаянном, потрясающем романе Джойс Кэрол Оутс? Потому что роман «Блондинка» — это самое, наверное, необычное, искреннее и страшное жизнеописание великой Мэрилин.Правда — или вымысел?Или — тончайшее нервное сочетание вымысла и правды?Иногда — поверьте! — это уже не важно…
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…