Последняя инстанция - [85]

— О чем речь? — хмурюсь я. — В газете не так уж много сказано.

В чертах Эдит проступило напряжение. Не знаю, кто ей звонил, однако хозяйке дома тот человек явно не симпатичен.

— Он проживает в районе Джеймстауна, — объясняет Эдит. — И, похоже, решил, что убийство совершено на почве ненависти. Будто бы расправились с гомосексуалистом.

Слышатся мягкие шаги по устланной ковровой дорожкой лестнице, и появляется Аарон с подносом, на котором стоят бутылка и три бокала с гравировкой герба штата.

— Думаю, без слов понятно, что такой поворот событий может серьезно повредить нашему делу. — Она тщательно подбирает слова в присутствии дворецкого, пока тот разливает по бокалам «Блэк Буш».

Открывается одна из выходящих в гостиную дверей; из своего кабинета, в поволоке сигаретного дыма, смокинге и без бабочки, выходит губернатор.

— Кей, простите, что заставил ждать, — говорит он и крепко меня обнимает. — Местные дрязги. Против нас строят козни. Наверное, Эдит уже намекнула.

— Мы как раз подобрались к самому главному, — отвечаю я.

Глава 18

Губернатор Митчелл явно не на шутку встревожен. Его жена встает, чтобы дать нам поговорить с глазу на глаз, и супруги обмениваются коротким диалогом — мол, надо непременно позвонить одной из дочерей. Эдит желает мне доброй ночи и уходит. Губернатор раскуривает очередную сигарету. Этот крепкий мужчина с телосложением бывшего футболиста и белыми, как песок на Карибском пляже, волосами и по сей день довольно хорош собой.

— Собирался отловить вас завтра с утра, хотя и не был уверен, не отправились ли вы куда-нибудь на праздники, — начинает он. — Спасибо, что сами заскочили.

С каждым глотком виски в горле теплеет; мы ведем светский разговор о планах на Рождество и как идут дела в Виргинском институте судмедэкспертизы. С каждым вдохом я мысленно ругаю детектива Стефилда. Вот дурак! Судя по всему, это он допустил утечку засекреченной информации по делу об убийстве. Проболтался зятю, а тот, как на грех, политик, черт бы его побрал, член палаты представителей Динвидди. Губернатор — человек проницательный, быстро вычислил, что к чему. К тому же она сам начинал прокурором. От него не укрылось, что я вне себя от злости, и он понимает, на кого.

— Член палаты представителей, любитель поворошить осиные гнезда. — Губернатор подтвердил, кто у нас главный смутьян. Динвидди — острый гвоздь в мягком месте; этот не упустит случая напомнить всему миру, что ведет свою родословную, пусть и не напрямую, от самого вождя Поутахана, отца Покахонтас.

— Детектив допустил промах, не надо было ничего рассказывать Динвидди, — отвечаю я, — а тот сделал ошибку, что сообщил вам и остальным. Это заурядная уголовщина, убийство, никак не связанное с четырехсотлетней годовщиной Джеймстауна.

— Бесспорно, — отвечает Митчелл. — Однако дело может принять оборот, на который нельзя закрывать глаза. Если преступление было совершено на почве ненависти того или иного рода, а кто-то усмотрит в том связь с раскопками, последствия будут катастрофическими.

— Я не вижу ничего общего со старым городом, кроме того, что жертва проживала в мотеле, предлагающем специальную услугу под названием «тысяча шестьсот семь». — Этот разговор меня окончательно извел.

— Джеймстаун уже так раскручен, что хватит и такого неприятного случая, как труп в мотеле, чтобы журналисты насторожили ушки. — Он катает между кончиками пальцев сигару и неторопливо подносит ее к губам. — По нашим расчетам, намеченная прибыль от годовщины две тысячи седьмого года может пополнить бюджет штата на миллиард долларов. Это наша собственная Всемирная выставка, Кей. Годом позже за поездку в Джеймстаун никто не даст и четвертака. А сейчас телевизионщики на раскопки стаями слетаются.

Он встает, чтобы поворошить угли в камине, а я мысленно возвращаюсь в то время, когда он еще носил мятые костюмы и работал в окружном суде, где ютился в душном кабинете, заваленном папками и книгами. Мы вместе разбирали массу дел, многие из которых отложились в памяти страшными вехами. Случайные жестокие преступления, чьи жертвы до сих пор стоят перед глазами: разносчица газет, которую похитили среди бела дня, изнасиловали и оставили на медленную погибель; старуха, которую застрелили ради забавы, пока та вешала белье; убиенные, с которыми расправились костоломы Брайли. Мы на пару мучительно переживали бесчисленные проявления насилия и жестокости людей к своим братьям по крови, и когда Митчелла перевели в высший эшелон власти, я долго не могла свыкнуться с мыслью, что его больше нет рядом. Успех разлучает друзей. Политика губительна для любых отношений, потому что самая ее суть предполагает перековку человека. Тот Майк Митчелл, которого я знала, исчез; теперь вместо него существует политик, государственный деятель, научившийся пропускать пламя собственных убеждений по дотошно просчитанной программе. У него разработан некий план. План, как поступить со мной.

— Я, как и вы, не в восторге от той истерии, которую разжигают СМИ, — говорю ему.

Он опускает кочергу на специальную латунную подставку и курит, повернувшись спиной к огню; его лицо налилось кровью от жара. В камине потрескивают и шипят поленья.