– Да? – резко спросил Жендрё. – Когда?
– Десять – пятнадцать минут назад.
– Дурак. Нужно было сразу мне сказать об этом! Однако сейчас слишком поздно. Вреда никакого нет. Возможно, так даже лучше. Если они такие же тупые, как вы, а подобное нетрудно себе представить, то длительная поездка морозной ночью замечательно освежит их головы.
Полковник Жендрё захлопнул дверцу, включил внутри салона освещение, чтобы видеть своего пленника, и тронулся в сторону Будапешта. У «мерседеса» были специальные зимние покрышки на всех четырех колесах, и, несмотря на то, что дорогу занесло снегом, Жендрё ехал быстро. Он вел машину привычно и легко, как это делают опытные водители. Холодные голубые глаза время от времени косили направо, чтобы видеть Рейнольдса.
Рейнольдс сидел очень спокойно, глядя прямо перед собой. Несмотря на предупреждение полковника, он уже попробовал крепость цепей. Полковник не преувеличивал. Теперь он сосредоточился на конструктивном, холодном и ясном, насколько это возможно, размышлении. Его положение было почти безнадежным. И будет совсем безнадежным, когда машина придет в Будапешт. Чудеса случались. Но случался лишь определенный вид чудес. Никому еще не удавалось бежать из штаб-квартиры АВО, из пыточных камер на улице Сталина. Когда он окажется там, можно ставить крест на его судьбе – он погиб. Если он хочет бежать, то побег нужно совершать только из этой машины и в ближайший час.
На дверце не было ручки для поднимания и опускания стекла. Полковник предусмотрительно устранил все подобные искушения. Да если бы окно и было открыто, то невозможно дотянуться до ручки с наружной стороны дверцы. Он уже измерил и длину цепи: как ее ни натягивай, пальцы дюйма на два не дотянутся до руля. Он мог двигать ногами, но не был в состоянии поднять их достаточно высоко, чтобы ударить в ветровое стекло, разбить и вызвать таким образом аварию на большой скорости. Он мог бы упереться ногами в приборную доску и отъехать, как по рельсам, в кресле назад. Но в этой машине все дышало прочностью. Если он сделает такую заведомо неудачную попытку, то лишь заработает удар по голове, который успокоит его до конца пути на Андраши Ут. Все это время он намеренно старался не думать о том, что произойдет, когда там окажется. Такие мысли могли породить только слабость и в конечном итоге его уничтожение.
Карманы. Есть ли в его карманах что-то полезное, что-то достаточно твердое, что можно бросить в голову Жендрё, лишить его сознания на какой-то промежуток времени, достаточный, чтобы потерять управление и разбить автомобиль?.. Рейнольдс осознавал, что и сам он может быть серьезно ранен в такой аварии, как и полковник, хоть и воспользуется преимуществом подготовиться заранее. Но шанс пятьдесят на пятьдесят был лучше, чем один к миллиону, который у него имеется в конце пути. Он хорошо запомнил также, куда Жендрё положил ключ от наручников.
Однако быстрая оценка всех возможных ситуаций лишила его надежды. В карманах не было ничего тяжелее горстки алюминиевых форинтов. А ботинки?.. Может ли он снять ботинок и ударить им Жендрё в лицо прежде, чем полковник поймет его намерение? Тут же он признал и этот вариант никудышным. Со скованными запястьями он мог только опустить руку между ног, но ведь колени прочно связаны... Еще один отчаянный вариант, но с шансом на успех, только что пришел ему в голову, когда впервые за последние пятнадцать минут заговорил полковник.
– Вы опасный человек, мистер Буль, – непринужденно отметил тот. – Вы слишком много думаете. Кассий... Вы, конечно, знаете своего Шекспира?..
Рейнольдс промолчал. Каждое произносимое этим человеком слово казалось Рейнольдсу потенциальным капканом.
– Должен заметить, вы самый опасный человек из тех, кого я когда-либо возил в этой машине. Иногда на месте, которое занимаете сейчас вы, ездили отчаянные типы, – задумчиво продолжал Жендрё, словно вспоминая вслух. – Вы знаете, куда вас везут, а ведете себя так, словно вас это не интересует. Но, уверяю, это должно вас интересовать.
И опять Рейнольдс промолчал. План мог и сработать. Шанс на успех был вполне вероятным, чтобы оправдать риск.
– Молчание, как минимум, просто не компанейское поведение, – заметил полковник Жендрё и закурил сигарету, выбросив в окошко спичку. Рейнольдс напрягся: это было начало, которого он хотел. Полковник продолжал: – Надеюсь, вам вполне удобно?
– Вполне, – так же непринужденно, как и Жендрё, ответил Рейнольдс. – Но я бы хотел, чтобы вы и мне дали сигарету, если не возражаете.
– Ради Бога! – Жендрё был само радушие. – Нужно заботиться о своих гостях. Вы найдете полдесятка сигарет россыпью в бардачке. – Жаль, что это дешевая и неизвестная вам марка, но я всегда находил, что люди в вашем... э... положении не проявляют излишней капризности по поводу таких мелочей. Сигарета, любая сигарета, является большой поддержкой в период растерянности и стресса.
– Благодарю вас, – Рейнольдс кивнул на устройство над приборной доской со своей стороны. – Это зажигалка для сигарет, не так ли?
– Да, пожалуйста, используйте ее.
Рейнольдс вытянул вперед скованные руки, прижал сигарету на несколько секунд, отпустил, и вьющийся огонек заплясал перед ним легким светлячком, но тут его руки дрогнули. Он уронил несколько сигарет на пол, потянулся, чтобы их поднять, но цепь дернула его руки вверх в нескольких дюймах от пола. Он незлобиво выругался про себя.
