Последний звонок - [27]

— Спасибо, Калеб. Не в этот раз.

— Рис, старина, а ты?

Мерзкий В.М. смотрит с отвращением.

— Да чтоб я что-то взял у вас, мистер Дак! Вы позорите свою профессию!

Видно, откуда взялось его прозвище.

— Ты бы обсудил этот вопрос с моим врачом, а, Рис! Это он мне посоветовал. Я не могу сходить по большому уже недели три!

Уильямс искренне обалдел. На лице маска сочувствия.

— Господи Боже! Ты что, парень, серьёзно?

— Можно ожидать самого страшного. Вспомните, что было с Элвисом.

Рис встревает, чтобы обратить дело к своей пользе.

— Тогда, ради Бога, почему бы вам не взять больничный и не разобраться со здоровьем?

Калеб смотрит ему в глаза. Пусть поймёт, что на него наехали. Передразнивает его акцент.

— Потому что, Рис, в отличие от вас, я переживаю за учеников. Если я сейчас оставлю их одних, они разнесут школу и отстанут в обучении!

Рис прикалывается. Вот же язвительный ублюдок.

— Похоже, ваше присутствие не мешает им преуспеть по обоим направлениям!

Калеб не верит ушам! Фонтаном извергает полупережёванный персик изо рта. Наглый валлийский хуятор бросает ему вызов!

— А что, Рис, слабо повторить эти слова ещё раз? За школьным забором?

Уильямс Любезный чувствует напряжение. Призывает обоих к миру.

— Послушай, Калеб. У нас проблема. На следующей неделе приезжают инспектора Офстеда. И они на раз могут нас закрыть. [В своём самом нашумевшем докладе об образовании «Хитрости Торговли» на странице 65 Стокгаузен высказывается в адрес инспекторов Офстеда. Цитата: «Что, учителя в наши дни столь плохи, что им приходится вычитывать громадные тома околопедагогической лабуды единственно на случай инспекции Офстеда? Есть что-то странное в стремлении описать каждый шаг. Закидать многозначными сентенциями инспекторов и их фобии, и важность конкретного урока. Лично я до хуищи их перестрелял!»]

Рис Мерзкий вставляет своё слово.

— Что значит, каждый должен внести свою лепту! Включая вас, Дак!

— А именно?

— А именно: все заведующие кафедрами должны приняться за дело! Распечатанный учебный план на каждый предмет! В соответствии с Национальным Учебным Планом! С Программами Обучения и Образовательными Целями! Вот что именно!

Взгляд Калеба наполняется дикой злобой. Лицо его ходит ходуном.

— Чего тебе не так-то, Рис?

— Господи! Поверить не могу! Я как со стеной говорю! Ты мне ни хрена не так! Ты ни хрена не написал из того, что я у тебя просил! Прикинь, на кону работа всех учителей! Не знаю, как ты, а мне надо кормить жену и детей!

Калеб пылает гневом. Удар ниже пояса. Рис вытаскивает его личную жизнь на всеобщее обозрение. Может, это он сосватал Свита. Намекнул ему, что Кай свободна.

— Так это ты сказал ему, что моя баба простаивает! Ах ты подлый засранец! Я блядь тебе шею переломаю!

Калеб пулей выскакивает из кресла и тянется к горлу Риса. Уильямс Милый поднимает руки и вклинивается между ними. Рис отступает. Идёт к двери. Тычет дрожащим пальцем.

— Дак, ты псих! Сумасшедший! Тебе надо сходить к психиатру, пока ты не натворил дел!

В раздражении он уходит. Калеб потихоньку берёт себя в руки. Откидывается в кресле и бросает в рот кусок персика. Уильямс Милый закуривает. Дрожит, как лист. Теперь, когда Мерзкий В.М. ушёл, атмосфера стала более спокойной и расслабленной. Калеб и нервничающий директор сидят лицом к лицу и обсуждают проблемы мира. Ирландия, Саддам и союз регби. Последний провал Лейбористов. Уильямс прячет беспокойство за кольцами дыма. Осторожно наводит справки насчёт Кай и детей. Спрашивает, как у них дела. Калеб говорит, что всё в порядке, и разговор переходит на его телесное здоровье.

— Калеб, ты точно не хочешь взять больничный? Пока не поправишься?

— Нет, нет! И слышать не хочу. В преддверии Офстеда я должен быть на работе. Не могу представить, как бы я бросил вас в такой момент.

Уильямс не может скрыть горькое разочарование. Кольцо дыма уже у него на губах. И тут он вдыхает и давится им. Приступ кашля заставляет его задуматься. Потом с напряжением:

— Уважаю твои взгляды, Калеб. И дети тебя боготворят. Гринвуд — живое тому доказательство. Его мать постоянно мне названивает и восхваляет тебя! Думаю, она тоже малость тронутая, потому что сказала, что двадцать фунтов в семестр — малая цена за образование юного Гэри. Я не понял, откуда она взяла эту цифру. А ты?

Длинный крючковатый нос этого хитрого валлийского орла медленно поворачивается в сторону Калеба. Прищуренные глаза высматривают правду. Уильямс Милый в лучшем виде. Потрясающий человечище. Пытается забить баки, но Калеба не проведёшь.

— Есть мысль, что Гэри мамочку обманывает, мистер Любезный, забавно он придумал, вы вкуриваете?

На этот раз Уильямс выпускает кольцо дыма. Косит глазёнками.

— Точно! Так всё и есть. Ну, если они оба довольны ситуацией, я помолчу. Ну так как, Калеб?

— Что так как?

— Наши дела с Национальным Учебным Планом. Можешь всё-таки написать? Чтобы эти ублюдки из Офстеда просто отвалили. И чтобы Рис тоже был доволен?

Калеб стильно всасывает последний персик. Обдумывает просьбу. Благосклонно улыбается директору.

— Легко, сэр. Будем играть по правилам? Маркиз Квинсбери, вся эта херотень!

Снова Уильямс не понимает, что хочет сказать Калеб. Списывает на пробелы в своём валлийском лингвистическом образовании, но решает считать это согласием. Три кольца дыма вылетают, знаменуя договорённость. Он встаёт из-за стола и подходит к Калебу. Тянет руку. В покровительственной манере. Калеб вскакивает на ноги. Щёлкает каблуками и вскидывает правую руку. На волосок промахивается по Уильямсу.