Последний звонок - [2]

— Да, сэр, мистер Дак. Пока Король у руля, проблем не будет.

— Лучше бы их не было, Эррол, или тебе придётся жить где-нибудь ещё. Почему ты не сказал, что стало холодно?

Эррол уныло трёт подбородок. Немного смущён.

— Понимаешь, мистер Дак, мужик. Когда я вчера спал в твоём кабинете, рядом со мной лежала мягкая и тёплая грелка. Понимаешь, о чём я?

Калеб кивает. Ему понятно, о чём он.

— До тех пор, Эррол, пока Дейв тебя не поймал. Только это считается. Убедись, что никто не дурит, пока меня нет.

С тех пор, как мать вышвырнула его из дома, Эррол живёт на кафедре К.О. в качестве неофициального сторожа. Калебу невыносимо было видеть, как тот остался на улице. Сказал, что можно пожить у него. Пока он не пользуется своим положением и не задерживает плату. И пока его не поймает уборщик Дейв.

Калеб проклинает себя за то, что раньше не заметил падения температуры. Понятно, чего добивается Рис. Уменьшает температуру в здании, чтобы ослабить сопротивляемость его тела. Сломить боевой дух в этом геморройном ублюдке. Заменить его каким-нибудь своим валлийским дружком. Калеб уверен, что у того уже всё схвачено. Хитрожопый мудак!

Он выходит из классной комнаты и идёт через главный холл кафедры комплексного обучения. Чувствует себя больным. Глаза выискивают приметы проблем, порождённых детьми в комнате. Ничего. И он знает, что всё будет хорошо. Стоит ему выйти, Эррол достанет нож из носков от Кельвина Кляйна; и будет обходить класс и собирать взносы за крышу. Когда закончит, сядет на стол в одном конце комнаты, засунув руку под чью-нибудь юбку, весь довольный собой. И проследит, чтобы все вели себя прилично. И все будут вести.

Он управится и с полоумным Джоном Ирвингом, возомнившим себя музыкантом/дирижёром (Х.В. 16,1 Ч.В. 6,7). Тот уже разложил свою технику и полностью погрузился в дирижёрство классической музыкой всего света. «Мадам Баттерфляй» Пуччини хрипит и ревёт из останков кассетника, который он притащил со свалки. Джон вертит перед невидимым оркестром ножкой стула, который разломали во время последней Индо-Ямайской войны.

Настольный теннис уже раскочегарился. Шквал эмоций. Вместо ракеток — учебники по истории, поэтому у сильных игроков не выходят хорошие удары. Калеб, проходя, делает зарубку в памяти, что надо заказать книги потоньше, полегче. Что-нибудь в духе «Ледибёрд» [Ladybird (Божья коровка) — английское издательство, выпускающее книги для детей от 0 до 7 лет. (прим. пер.)], с правильным ощущением и балансом. Если хочешь воспитать завтрашних чемпионов, надо снабжать их лишь лучшим снаряжением. И нормальную сеть. Ряд Библий, протянувшийся посередине стола, разной высоты.

Сломя голову нестись по бетонным ступеням, ведущим из холла к его кабинету. Надо успеть добежать, прежде чем телефон перестанет звонить, если Линды Коулс нет на месте. Она есть. Он входит в комнату, она тянет ему трубку. В уголке её рта притулилась сигарета. (Х.В. 16,0 Ч.В. 12,4. Самая умная на кафедре).

— Тебя, солнышко. Снова мистер Пауэлл. Калеб заранее знает, что тот скажет.

— Калеб, меня сегодня не будет. Простыл. Доктор сказал, что пару дней мне нельзя напрягаться.

— Хорошо, Энди. Справимся и без тебя. Сегодня в Уэстоне всё будет в порядке.

Ленивый хуятор! Дрочила! С тех пор, как в прошлом декабре его назначили на замену бывшему заведующему кафедрой комплексного обучения, он не проработал целиком ни недели. Каждый раз гнилые отмазки.

— Поразительно, правда, Линда? Его снова не будет на работе.

Линда берёт у Калеба трубку и кладёт на место.

— Солнышко, а как выглядит этот мистер Пауэлл? Не помню, чтобы он у нас что-нибудь вёл.

— И не можешь помнить. Ты была на практике те два дня, что он проработал.

Линда очень опрятна и аккуратна. Хорошо работает руками. Подрабатывает сексуальной разрядчицей в обветшалом местном салоне. Уже набрала хорошую клиентскую базу. Остаток недели изображает секретаршу Калеба. Отвечает на звонки и печатает письма. Все довольны. Особенно прелестная Анжела Уайт, соцработник в области образования в этой школе. Она еженедельно проверяет журнал и видит, что присутствие Линды отмечено каждый день. Всё идёт, как должно. Милая девочка Анжела. Предана работе и наделена обалденными крупными титьками. Сочетание, которое Калеб считает редким и привлекательным. Неотразимым.

— Ничо, если я отойду, солнышко? Я хочу писать.

— Ага. Иди, конечно. Десять минут, да?

Линда выходит из комнаты с сигаретой в руке. По дороге вихляет жопкой. Калеб улыбается себе и закрывает дверь. Садится и набирает номер. Отвечают сразу.

— Рис у телефона.

Сердце Калеба начинает колотиться. Дыхание учащается, горло сдавливает. От контакта с врагом глубоко в нём вскипает злоба.

— Слушай, Рис, жирный котях! Включил на хуй отопление взад, или я тебе яйца отрежу!

— Дак, тебе нужна помощь, ты болен.

— Я здоровее, чем будешь ты, если отопление не включат. Рис, моё место тебе не достанется! Дрочила! Скажи своим дружбанам из оппозиции, я крепок, как морёный дуб! Я, блядь, Плантагенет!

— Дак, позволь, я устрою тебе приём у специалиста? А то получится, как с Джереми Филсом!

В голове Калеба звенит колокольчик тревоги. Этот ублюдок заговаривает ему зубы, пока они отслеживают звонок.